Исполнение желаний
Шрифт:
Он помял ее в руках. Полоска гнулась вдоль и поперек, будто вовсе была лишена упругости. Но, стоило разжать пальцы, принимала старую форму, форму белой полоски с загибающимися концами. Она будто намекала, что была браслетом. Чисто механически, позевывая, Ревокур приложил ее к левому запястью. С едва слышным щелчком полоска обвилась и сошлась краями без малейших следов стыка. Зевать сразу расхотелось. Фотограф четко знал, что никаких защелок, могущих скрепить края, не было. Он попытался подсунуть палец, чтобы снять загадочный браслет. Ничего не получилось. Браслет прилип
Будто чья та теплая, дружеская, мягкая, но уверенная, рука взяла его, как брал отец при переходе через улицу.
Ревокур не успел толком удивиться, отметив лишь, что цвет загадочного браслета стал телесный, почти не отличимый от цвета кожи руки. Ему некогда было удивляться, потому что, вдруг, наплыли звуки. Они напоминали магнитофонную запись, пущенную с бешеной скоростью. И повизгивание скоростной прокрутки вплелись характерные звучания настройки радиоприемника. Атмосферные помехи, щелканья и всхлипы, дрожание шальных радиоволн, соседние станции, вздыхающие сквозь пелену эфирных шумов.
Скорость уменьшилась, помехи исчезли, четкий шорох несущей частоты смылся и красивый баритон с мягкой артикуляцией произнес:
— Арпентиум пер де сакро из мунутер фо?
Ревокур завертел головой. Сосед слева спал, склонив большое, плоское лицо. Справа тихо лежала на пустой скамье газета, придавленная свертком с остатками пищи. Впереди и сзади сидели сонные пассажиры. Их нечастые голоса слышались бормотанием.
— Кан ю спик инглишь?
– сказал баритон.
— Иес, - автоматически ответил Владимир, проявив остатки школьных знаний языка.
— Прошу прощения, - сочно сказал голос, - не сразу подстроился, долгая консервация. Проводник - это наиболее близкое вашему понятию обозначение. Я — твой Проводник. Думаю, официальная форма обращения на "“вы"” излишня?
— Ты где, - спросил фотограф, с ужасом вспоминая эпизоды недавней белой горячки.
— На твоей руке, — ответил баритон, — я — своеобразный коммутатор, позволяющий тебе пользоваться данными информационного поля Вселенной. Своеобразный космический Проводник, как в компьютере, в программе Windows95. Для того, чтобы общаться со мной, тебе не обязательно пользоваться речевыми звукомодуляциями. Просто думай. Или излагай мыслеобразы прямо в голове, про себя. Ты же умеешь читать про себя.
– Не долечили, сволочи, - подумал Ревокур, успокаиваясь, - с утра смело могу топать обратно в психушку.
– Это не психоз, - ласково сказал голос у него в сознании, - все вполне реально. Ты подобрал некую пластинку, показавшуюся тебе похожей на браслет. А это - средство связи. Нечто, вроде виртуального шлема. Ты же читал о таких коммуникаторах для общения с компьютером?
– Читал, читал", - подумал Владимир, - и с чертями общался, они тоже разговорчивые".
– Ладно, - отозвался голос, - я пока замолчу, а ты попробуй успокоиться, проанализируй ситуацию, осмотри еще
"Но убедить в том, что она неизвестная, сможет запросто”, - упрямо подумал Ревокур.
Он читал опыты какого-то французского психолога, испытавшего на себе наркотики. Под их действием ему казалось, что его посещают очень значительные мысли, прозрения. И он их записывал. А, когда действие наркотика кончилось, прочитал. “У кошки два глаза! Человек ходит ногами! Днем светло!!
– вот такие “открытия” были запечатлены там.
– Ну, например, обратись к соседу на монгольском языке, - не унимался голос.
– Ты же не знаешь ни одного слова на этом языке.
“Спорить с галлюцинацией бессмысленно, - подумал Ревокур, поворачиваясь к соседу.
Он произнес фразу, баритонально прозвучавшую в его сознании, и, хотя сочетание звуков не было знакомым, понял ее смысл. Он спросил не проспит ли сосед поезд, и сосед пробормотал нечто сквозь сон, и звукосочетания опять были неизвестными, а баритон перевел бесстрастно: “Не беспокойся, не просплю”.
“Если вы не можете избежать насилия, то расслабьтесь и получайте удовольствие,” - вспомнилось Ревокуру.
– О каком виндусе ты все время говоришь?
– спросил он галлюцинацию. Я видел компьютер, такая машина со шкаф размером и с перфолентой...
– О, прошу пардону, - захихикала галлюцинация.
– Временн`ое смещение. Через несколько лет появятся небольшие компьютеры. А в вашей стране они распространятся после перестройки. Попробую объяснить на другом уровне знаний. Ты про Винера читал, отца кибернетики? Ты же любишь читать фантастику.
– Читал, - ответил Ревокур, - у Станислава Лема, кажется. Или у Ефремова.
– Ну так вот, я являюсь очень совершенной кибернетической машиной. Такой совершенной, что даже эмоциями обладаю встроенными. Конечно, это с человеческой точки зрения не настоящие чувства, суррогатные. Но в общении помогают, оживляют диалог. Жалко, что некоторые понятия станут тебе известны немного позже. Такие, как виртуальная действительность, матрица вселенной, информационная энтропия. Впрочем, давай я тебе продемонстрирую виртуальность. Кем бы ты хотел себя ощутить? Не бойся, это вроде кино, только ярче. Ты не только глазами и ушами будешь соприкасаться с событиями, а всеми органами чувств. Растворишься в них, станешь соучастником.
– Да, - непонятно сказал Ревокур про себя, стараясь не потревожить пассажиров новой вспышкой болезни, - Черт принимает любые обличия. Об этом я читал. Но, ежели так, то я хотел бы ощутить себя волком. Есть между нами родство, как мне кажется. Только вряд ли сие тебе под силу.
– Почему же, - сказал Проводник, - расслабься...
Зазвучали стихи Мандельштама: “Мне на шею бросается век - волкодав...”. Затихли, сменяясь холодным звуком ветра. Ревокур на миг перестал чувствовать свое тело, а потом ощутил его снова. Но это уже было не его тело.