Исполнение желаний

Казанцева Марина Николаевна

— У меня кружится голова. — с испугом поведал змей.

— Неудивительно, мой милый. — утешил его Лён. — Попович-то был в дупель пьяный.

— Ой, у меня колется в брюхе!

— Уверяю вас, обычное несварение желудка! Пойдите, поваляйтесь на траве!

Но, Горыныч тяжело взмахнул крылами и оторвался от моста. Он летел неровно, заваливался на бок и пошёл на аварийную посадку где-то в районе леса.

ГЛАВА 7. Смертельные подушки

— Где моя одёжа? — с иканием спросил поповский сын

Федюн.

— Официально, гражданин попович, вы уже женаты, — сообщил ему коровий сын, — так что ваша нагота некоторым образом объяснима.

— Я никого не видел! — изумился Бубен.

— И не удивительно! Посмотрите, сколько вы выпили и съели! Дракону впору! Впрочем, я не обсуждаю барские привычки. Но, ваша дама и впрямь чудна! Пришла, раздела вас. Добивалась комплиментов. Потом отчаялась, выпила вина. Потом взяла ваш свадебный прикид и удалилась, оставив вас в одном исподнем.

— А где мой меч?!! — истошно возопил Федюн.

— Простите барин! — перепугался Лён. — Она вдобавок и воровка?! Виноват, не доглядел!

— Послушай, Лёнька, — отведя его в сторонку, спросил более проницательный Костян, — официальную версию я слышал. Теперь неофициальную.

Лён не стал скрывать и рассказал, что произошло на Калиновом мосту. Чугун не мог поверить.

— Нет, я же не утверждаю, — обиделся Лён, — что я вогнал его по пояс в землю. К тому же клиент как раз того и ожидал. Я пошёл другим путём. Поверь, Костян, обычный сервис куда убийственнее всех этих грубых штучек с вооружёнными наездами.

Молодой княжич был подавлен и разочарован. Здорово обкрутил его князь. А он, как баран, попался на халяву.

— А я-то ему — папа, папа! Залил мне мозги да так, что я сам припёрся и сунул бошку зверюге у пасть!

От огорчения он опять перешёл на киевско-нижегородский.

— Ещё не сунул. — хладнокровно отвечал холоп. — Но, завтра на рассвете твой дебют. И я не думаю, что средний братец купится на такую глупую наживку, как окорока во фраке.

Вывалился из сторожки в одном исподнем заплаканный Федюн. Теперь у него даже не было обуви. Он не так предусмотрителен, как Костян, и легко расстался с ботинками в обмен на шикарные сапожки. Глядя на его ноги в шёлковых портянках, Лён подумал: а как же эти двое вернутся в лагерь? Ведь у них теперь даже нет зимних вещей. Ему-то проще, он проснётся в изоляторе.

— Давайте уходить сегодня ночью. — сказал он.

— В чём я пойду?! — заорал Бубенцовский. — В портянках и этой дурацкой пелёнке на заднице?! Здесь даже трусов приличных не продают!

— А ты, Костян, в чём пойдёшь? — спросил Лён.

— Да я-то у чём пришёл, у том и пойду. — отвечал тот. — Я ведь ни куртку, ни джинсы, ни гриндара не бросил. Усё тут, со мною, в сундуке.

Федька немедленно помчался шарить в сторожке.

Они пошли проведать хлопцев в лабазе. Там всё по прежнему было тихо. Уставши звать, Лёнька и Константин попытались залезть к ребятам. Костик подсадил товарища, и тот вскарабкался на крышу. Разобрав

хилую щепу, он заглянул внутрь.

— Спят все. Их чем-то опоили.

Лён спрыгнул вниз.

— Костян, надо уходить. Говорю тебе, второй раз не отобьёмся. Тресни Бубна по башке и валим обратно. Плохая это сказка.

— А я считаю, что надо вернуться к князю и потребовать Федюнино шмотьё. — угрюмо отвечал лже-княжич. — Ты не понимаешь, как его опозорят в таком прикиде? У него ни куртки, ни штанов, ни ботов. Я бы дал ему свои джинсы, но он не влезет. Это точно.

Второй Горын будет о шести головах. И все они неглупые.

Оба отправились вслед за Бубном рыться в домике. Но, им ничего ценного не оставили. Принцы должны были произвести эффект на змея, убедить его в том, что перед ним настоящие царевич и поповский сын. Не было никаких подарков, даже не было оружия, кроме двух мечей, которые дал им князь. Третий, парадно-выходной, теперь торчит в брюхе дохлого дракона.

— Давайте просто убежим! — предложил Федюн. — Сделаем плот и уплывём. Или спрячемся на той стороне, раз уж нельзя обратно.

— Федя, — терпеливо объяснил цесаревич, — нельзя так. Потом будут мальчики кровавые в глазах.

— Какие мальчики? — оторопел тот.

— Вон те, Федя. Которые в лабазе.

"Надо же, а я и не подумал." И к Лёну пришла уверенность, что они найдут выход.

— А как ты трусов лишился? — спросил тихонько он Федюню.

— Они меня в баньке парили-иии! — опять заревел несчастный попович.

— Давайте мыслить, как противник. — мудро предложил княжич.

Предполагалось, что змей мечтает первым делом съесть царевича. Сначала победить, а потом съесть. Вот почему им не выдали никаких лат, чтобы зверь не разозлился и не задал трёпку поварам.

— Шо хошь, а мине ничего боле не приходит у башку, — признался Костян, — кроме снова чучела опять.

— Окороков-то больше нет. — уныло ответил Лён.

— И фиг с ними, с окороками! Набьём подушками! Оденем в мой кафтан, шапочку пониже на глаза! Проглотит и не заметит!

Это было более чем спорно, но других идей так и не нашлось. И все трое принялись аккуратно сворачивать маленькие шёлковые подушки и запихивать их в рукава, набивать штаны. Манекену требовалось придать убедительный вид. Костян решил, что фокус со спящим королевичем больше не пройдёт и посадил чучело на кол. Зашёл со стороны моста и призадумался.

— Ну и шо он тут стоит? На свидание явился? Пошёл сдавать бутылки? Может, у его кошелёк украли? Неубедительно как-то он стоит.

И исхитрился сделать так, что чучело обеими руками занесло над головой меч.

— По-моему, он только песни не поёт, а так всем хорош. — признался Лён.

Но, Костяну всё не нравилось. Однако дело шло к ночи. Темнело быстро. Федюн, закусанный комарами, убежал в сторожку. Они ещё раз проведали спящих и ушли. Следовало не прозевать рассвет, поэтому Лён забрался в смотровую башенку на верху сторожки и там отбивался от комаров всю ночь.