Исполнение желаний
Шрифт:
— Да.
До утра он получил возможность отдохнуть. Роскошные покои мало занимали Гедрикса. Едва войдя туда и оставшись в одиночестве, он рухнул на колени и горько зарыдал. Кто ж знал, что всё так выйдет?!
— Предаёшься скорби? — спросил голос Гранитэли.
Он предпочёл не отвечать.
Принцесса не торопясь подошла к окну.
— Зачем тебе всё это? — печально спросила она. — Думаешь погубить себя в трудновыполнимом деле и оправдаться в своих глазах?
— Ты не понимаешь. — ответил Гедрикс. Он уже поднялся с пола, стыдясь своей
— Да, — согласилась она, — я не понимаю. Но, стоит ли так себя казнить? Да, я разгневалась поначалу, но потом пришла в себя и теперь хочу сказать, что была несправедлива. В самом деле, что за низость — корить рыцаря в его отваге! Мой жених погиб, но не по твоей вине.
— Люди о собаках плачут больше, чем ты о суженом своём. — отвечал он.
— Что делать, рыцарь! Я вправду не любила Алариха. Но, уважала. И, если ты погибнешь, то мало будет проку и герцогу, и королю, и мне. Да и тебе.
— Я не буду твоим мужем, Гранитэль. — устало ответил Гедрикс. Он думал, что она разгневается.
— А почему?
Она приблизилась и взяла его за руки.
— Я некрасива?
— Ты неприкрыто рассчётлива и отвратительно цинична. — проговорил он, осторожно высвобождаясь от неё и ожидая бури.
— Вот это мне и нравится в тебе. — серьёзно отвечала Гранитэль. — Аларих никогда бы не решился сказать мне правду. Он никогда бы не признался и сам себе, случись ему вдруг обнаружить во мне иные качества, нежели святая простота. Какая жалость, что я ранее не заметила в его товарище подобной трезвости ума и силы духа!
— Напрасно льстишь. — с неприятным чувством отвечал эрл Гедрикс.
— При чём тут лесть? Ты же не изменишь своего решения. И, следовательно, я не повлияю на тебя. Тем более приятно признаться в правде, что это ни к чему меня не может обязать. Прощай, мой рыцарь. Если повезёт, и ты добудешь тот кристалл, мы встретимся с тобой. И будешь ты, мой рыцарь, прятать в сердце тайну от господина твоего. А тайна такова, что я, принцесса Гранитэль, тебе призналась в том, что я к тебе неравнодушна. А если не добудешь, то я вернусь одна. И буду вечно сожалеть о том, что не сумела сохранить ни одного и ни второго из верных рыцарей моих.
И с этими словами принцесса удалилась, оставив Гедрикса наедине обдумывать её слова и своё решение. К чести его, эрл ни минуты не колебался в выборе.
Он сошёл вниз — проститься с другом. Опустился на колени и приложил ладонь к холодной, гладкой поверхности. Закрыл глаза. Страшась услышать голос хрусталя, он тем не менее всё больше проникал в него. И вот услышал зов. Тот, кто лежал внутри, был жив, но не помнил себя — он сам был минералом. Едва сознания живого и мёртвого соприкоснулись, погибший словно закричал. Теряя рассудок, Гедрикс разорвал контакт.
Не смея больше прикоснуться к камню, он оставался некоторое время на коленях. Потом отнял ладони от лица и осмотрелся: он один. Какое счастье…
— Воздух, воздух. — тихо призывал он. — Прими меня и будь мне другом.
Шёпот затихал, и вот поплыли звуки совсем иного языка. Мирный ветерок слегка колышет листья в сонной тишине.
"Да, брат, — ответил воздух. — я охраню тебя."
Гедрикс вызвал своего орла, Вейхорна. С чудовищно высокой башни, почти из-под облаков, вылетела гигантская птица. Его путь лежал на юг.
ГЛАВА 22. Говорящий-Со — Стихиями
Обратный путь для Гедрикса был совсем не трудным — не то, что перелёт на север. Ледяной огонь не сёк лицо и руки, дикий ветер не проникал под мех, не рвал когтями тело. Он мчался на своём Вейхорне, оставляя позади зубцы гигантских скал, и воздух окружал его прозрачной пеленой — стихия ему повиновалась. Немного ранее, ещё до путешествия в Рагноу, он был бы вне себя от счастья, что обрёл в себе столь неожиданно диковинное свойство. А теперь эрл Гедрикс ничему не рад и ничему не удивлён. Стихия ему служит — что ж такого?
— Король Килмар, — сказал он много позже уже в покое Стовираджа, — твой будущий зять погиб. Но, траурная весть, им посланная, оказалась преждевременной. Твоя дочь, принцесса Гранитэль, жива. Аларих отдал жизнь, чтобы узнать, в какое место унесли и спрятали её. Эскорт принцессы при путешествии на север, в Гоннерат, подвергся чарам. Их околдовали и заставили покинуть госпожу, а саму её перенесли на остров Рауфнерен. Это мы узнали, когда гнались за похитителями — демонические существа чудовищного вида, сквабары, уносили твою дочь по горным тропам, в обход селений. Был бой и герцог мой погиб. Но, прежде чем случилось так, он выбил признание из пасти одного из умирающих чудовищ: остров Рауфнерен. Мой повелитель, честь велит мне отправиться туда и вызволить принцессу. Если дашь ты мне с собою войско, то есть надежда спасти принцессу. Если нет — пойду один.
Король был в горе, но надежда снова обрести дочь преодолела скорбь.
— Я готов выполнить всё, что ты попросишь, рыцарь. Возьми всё то, что тебе нужно, и верни мне мою дочь.
— Благодарю вас, мой король. Я лишь прошу послать со мной начальника дворцовой стражи, доблестного и мудрого Стауххонкера. Воины знают его и доверяют опытности старого бойца. А я для них чужак.
Тысяча всадников отправились с Гедриксом на запад, к морю. Остров Рауфнерен — чудовищная крепость, цитадель сквабаров — помеси медведей и драконов. О том гласили древние легенды.
Была в разгаре осень — время бурь и бешеных штормов.
— Никто не ходит в море в это время. — проронил Стауххонкер. — Ты не ошибся, юноша? Может, тебя ввели в заблуждение?
Они стояли на высоком скалистом берегу и смотрели в затянутый туманной мутью горизонт. Всё море, сколько было взгляда, металось в ярости и неистово кидалось ледяными брызгами. Ветер бесновался.
Под высоким берегом, меж скалой и морем располагалась бухта. А в бухте на зиму укрылись два десятка кораблей. Мореходство на Грюнензее остановилось до весны. Сняты паруса, подвязаны все снасти, наглухо задраены все люки. Распущены команды.