Исполнитель желаний
Шрифт:
Ефим двинулся вдоль лесозащитной полосы.
«Артур Валентинович Акраконов, конечно, совсем не домашняя кошечка с бантиком. – размышлял он. – Но, похоже, к краже в доме профессора он отношения не имеет. Судя по его реакции на слова профессора о взломанном сейфе, это для него оказалось таким же сюрпризом, как для меня утром в кабинете у Гоши Пигота. Не думаю, что он притворялся… Значит, сейф вытащили из дома Вулканова не его люди… Но тогда, чьи? Похоже, кроме Артура еще кто-то начал охоту за секретами проекта «Атомос». С Артуром понятно. Артур хотя бы уже известен. А
Ответить на этот вопрос он не мог.
Но, возможно, на него мог ответить один человек, живущий в поселке.
Майор и направлялся к нему.
Он остановился у высокого забора. В глубине двора высился крепкий дом, сложенный из непропитанных шпал.
В этом доме обитал гражданин Панкрашин, четырежды отбывавший срок по различным статьям уголовного кодекса, личность в криминальной среде известная и уважаемая.
В другое время Пахом Пантелеевич Панкрашин стал бы Вором в Законе. Но времена изменились.
Когда-то Воры в Законе представляли собой особую касту людей, противопоставившую себя главным ценностям этого мира – семейному уюту, богатству и положению в обществе. Вор же ни при каких условиях не должен был обзаводиться семьей, владеть собственностью и работать.
Нынешние Воры в Законе вступали в выгодные браки, имели официально признанных детей, точно так же, как и остальные обычные члены общества. Они дрались за обладание оптовыми рынками, игорными домами и авторемонтными фирмами, с тем же энтузиазмом, что и обыкновенная городская интеллигенция. Называющие себя Ворами в Законе гордились должностями в правлениях акционерных обществ и банков, как и обычные члены общественного стада.
Звание Вора в Законе зарабатывалось теперь не ходками за колючую проволоку, отказом от сотрудничества с лагерной администрацией и реальным авторитетом в уголовной среде. Нет. Теперь это звание зарабатывалось деньгами. Те, кто сегодня гордо именовал себя Ворами в Законе, нередко вообще ни разу и не сиживали за решеткой.
Нынешние обладатели старого криминального титула, как правило, не имели в своем образе жизни вообще ничего общего с рядовыми представителями уголовного мира. Мало того, даже не желали с ними общаться.
И немаленькая, украшенная синими наколками армия осталась без командиров и пастырей.
Оказавшись на свободе, ее рядовые солдаты обнаруживали себя в незнакомом мире, еще более безжалостном, чем тот, что они оставили за колючей проволокой.
Те, кто помоложе и поотчаяньей, шли в дерзкие преступные группировки «спортсменов». В погоне за большими деньгами они стреляли и резали без разбора. И очень скоро сами ложились под пулями таких же отморозков или милицейских оперработников.
Совсем слабые опускались в жалкий мир бомжей, бродяг и нищих.
Но существовали еще и третьи – не утратившие желания существовать с каким-то своеобразным комфортом, и не желающие возвращаться за решетку. Однако, жить в этом вольном мире для них оказалось совсем не просто. И они стали инстинктивно сбиваться в стаи. Чтобы выживать и добывать себе хлеб насущный.
Конечно,
Большие деньги, в сущности, им были не нужны, да и не по зубам. Отсюда – уровень дерзости и жестокости в этих шайках махровых уголовников был куда ниже, чем в преступных группировках, состоящих из призеров республиканских чемпионатов по боксу и стендовой стрельбе.
Эти стаи выдвигали из своей среды собственных лидеров. Близких им по духу и жизненным целям. Не нося громкого звания Вора в Законе, они пользовались в криминальном сообществе огромным авторитетом.
Атаманов этих воровских общин так и называли – воровские начальники или по первым буквам словосочетания – вороны.
Вот таким вороном и был Пахом Пантелеевич Панкрашин.
До армии Пахом работал на тракторе в северном лесхозе. Служил на границе. Но на гулянье, которое устроила семья по его возвращению в родное село, к его брату пристали два пьяных водителя тягочей-лесовозов. Пахом отделал обоих так, как показывали в сержантской «учебке». К несчастью, один из его противников умер. Так Панкрашин заработал первый срок. Суд учел все обстоятельства, и он получил не так уж много – четыре года за неосторожное убийство. Но в колею легко попасть, трудно из нее выбраться.
Пахом выбрался только после трех судимостей, с клеймом рецидивиста. Ему было уже за сорок. Он понял, что больше в колонии находиться не сможет.
На воле он стал воровским начальником – Вороном для трех десятков горемык, искавших на свободе подобия покинутого родного арестантского отряда. Это могло показаться странным – искать ту жизнь, что считается наказанием. Но ведь по-настоящему никакой другой жизни они и не знали. Возле Пахома они и нашли так хорошо знакомую им жестокую, но по-своему упорядоченную жизнь арестантского барака.
Экономической основой Пахомовской семьи стал неиспользуемый железнодорожный тупик с вместительным зданием заброшенного паровозного депо. Тупик находился рядом с поселком.
Из Казахстана и Средней Азии в город приезжали торговцы фруктами, овощами и дешевым китайским ширпотребом. Где-то надо было хранить товар, ставить большегрузные автомобили и ночевать самим. Эти услуги в своем железнодорожном тупике и предоставлял им Пахом. В огромном кирпичном ангаре старого паровозного депо Панкрашин основал товарный склад и гостиницу. Рядом на покрытой битым щебнем площадке сделал стоянку для большегрузных автомобилей.