Исполнитель
Шрифт:
Муж очень любил её, и потакал всем её капризам. Книги? Какие угодно. Приборы? Пожалуйста. Жаль только, настоящего учителя-мага было не сыскать днём с огнём — к тому времени Королевство Польское объединилось с Великим Княжеством Литовским, и на землях бывшего княжества уже вовсю орудовала святая инквизиция, выжигая огнём всех, кто был способен хотя бы заговорить зубную боль. Настоящие маги ушли в глубокое подполье.
Родители мужа, с самого начала не очень-то восторгавшиеся невесткой по причине неравного положения, в штыки приняли её идею учиться магии. Свекровь начала упорную и кропотливую подготовку сына к разводу. Повод был весомый — молодые жили вместе четвёртый год, а
Пауза. Долгая, долгая пауза.
«В общем, свекровь ничего не успела… Однажды свёкор лёг спать с живой, тёплой женщиной, а проснулся с холодной восковой куклой. Доказать ничего не удалось, но свёкор с тех пор ни ногой не ступал к сыну, не здоровался с невесткой, а напившись пьян, бегал с саблей и кричал, что зарубит ведьму. Дальше — хуже. Он совсем сошёл с ума, он перестал есть дома что-либо, питаясь в окрестных корчмах, а дома потреблял только вино из запечатанных бутылок, которые метил собственноручно особой печатью, и держал в запертом погребе, ключ от которого не показывал никому. Но это бы полбеды. Однажды он пришёл к сыну и заявил — либо ты прогонишь эту ведьму, либо я лишаю тебя наследства, и пошли оба вон из моего дома!»
Снова долгая пауза.
«Зря он так. Подавиться вином в таком состоянии — плёвое дело. Во всяком случае, ты освоил этот фокус за несколько уроков. После похорон старого графа уже ничто, казалось, не мешало двум молодым, любящим друг друга людям жить в своё удовольствие. Графиня выписала-таки себе настоящего мага, сыскала буквально из-под земли — старый маг жил в Рудных горах, в какой-то пещере. Молодой графине удалось подкупить старого мага не деньгами — старик очень переживал, что древнее искусство стараниями церкви сходит на нет, и ненавидел попов всех мастей лютой ненавистью, считая их приспешниками дьявола, а инквизиторов — подлинными адскими псами, подлежащими безусловному уничтожению всеми доступными способами. Красота и недюжинный талант молодой графини, а главное — беззаветная преданность магии растрогали старика, и он согласился на переезд в имение, где поселился в отдельном флигеле со всеми удобствами. Теперь графиня могла заниматься своим любимым делом под руководством отличного учителя днём и ночью.
В разгар этих событий неожиданно заявился с бандой головорезов брат мужа — вернулся с какой-то очередной войны нищим и ободранным и на этом основании решил требовать свою долю наследства. Бандитов было много, да ещё муж, не сразу сообразив, в чём дело, пустил дорогого братца со товарищи в замок… В общем, всё висело на волоске, и пришлось применить новый фокус. Ты с блеском использовал его совсем недавно против шайки разбойников.
Вот с этого-то момента всё и пошло наперекосяк. Муж, доселе без памяти любивший свою молодую жену — а она к тому времени стала уже совершенно роскошной красавицей — вдруг сделался задумчив, всё меньше и меньше времени проводил с женой, и всё чаще исчезал из замка. Молодая женщина, привыкшая каждую ночь получать горячие ласки любящего мужа, страдала и мучилась в своей одинокой холодной постели, даже плакала, что, в общем-то, было ей несвойственно. А потом решила всё исправить.
Всё вышло отлично — к тому времени она уже продвинулась в магии ой как далеко. Муж снова не сводил с неё глаз, днём беспрерывно
И снова долгая, долгая пауза.
«Конец наступил быстро. Через неделю после ухода старого мага молодой граф упал с самой высокой башни, разбившись насмерть. Зачем он туда полез, осталось тайной, но можно предположить — он хотел одним рывком оборвать все верёвочки…
А ещё через девять дней к молодой вдове явился некто, назвавший себя Исполнителем. Как ни была подавлена и расстроена графиня, она вовсе не хотела умирать, и она дала бой. И тут выяснилось, что знает и умеет она хотя и немало, но недостаточно. В общем, умереть ей-таки пришлось»
Шелестящий бесплотный смешок.
«Её смерть была бы короче, а дальнейшая судьба куда хуже, если бы при жизни она не успела совершить несколько не особо поганых поступков, в том числе избавила от чумы окрестные сёла, принадлежащие графу. Не пустила туда чуму, и спасла тем множество жизней»
Долгая, долгая пауза.
«У тебя, рыцарь, по крайней мере есть руки, и ноги, у тебя есть тело, способное чувствовать прикосновение ветра, и солнечные лучи, и холод, и боль. Да, хотя бы боль! А у меня ничего этого нет. Один только голос, бесплотный голос. Господи, знал бы ты, как все эти годы я хочу пить, и нечем мне напиться!»
Первей давно уже слушал Голос, звучащий в его голове, не смея дышать. И вот сейчас он услышал… Да, нет никаких сомнений — это плач. Шелестящий, бесплотный плач смертельно измученной женщины. Того, что было женщиной. Того, что от неё осталось.
«Маленькая моя…» — неожиданно выдал из себя Первей.
«Ох, не жалей меня, рыцарь, не надо. Он прав — я заслужила, и со мной расплатились. Я не ропщу, нет. Что толку лить слёзы и сопли, когда дело сделано? Я буду работать, рыцарь, я буду работать, пока не заработаю прощение»
«Прощение? Какое прощение?»
Она ещё всхлипывала, но сквозь эти всхлипы уже пробился знакомый короткий смешок.
«Ну какой же ты всё-таки дурень, извини. Чем, по-твоему, мы с тобой всё это время занимаемся?»
Первей молчал, переваривая. Он-то думал…
Короткий смешок.
«Чтобы что-то делать, надо это уметь, и думать — не исключение»
«Ну и ехидная ты язва всё-таки» — не удержался Первей.
Снова бесплотный смех, чуть продолжительнее.
«Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо, рыцарь. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Ты выслушал меня, и ты меня не презираешь, не ненавидишь…»
«Кто я такой, чтобы судить тебя?» — удивился Первей — «Я сам всего лишь Исполнитель. И ты знаешь — у меня рыло в пуху по самые уши»
Они помолчали.
«Слушай, как тебя зовут?»