Исполнитель

Комарницкий Павел Сергеевич

— Деньги — дело наживное, — прокричал в ответ Первей, — сегодня пусто, завтра густо. Я найду, где взять.

Рожа шкипера перекосилась, и рыцарь догадался, что тот смеётся — только по роже, ибо сипение и бульканье заглушал дикий рёв моря.

— Я так и понял, ты малый не промах.

Шкипер вдруг вскочил, заорав по-немецки какие то невнятные ругательства, кинулся к двоим рулевым, орудовавшим на корме короткими широкими вёслами-рулями.

— Куда правишь, доннерветтер?!

* * *

Буря, настоящая буря. Похоже, морю таки надоели всякие-разные клопы-водомерки,

ползающие по поверхности с тёмными намерениями, и море решило от них избавиться. Невидимые во мраке облака, наверное, рвались в клочья под неистовым напором ветра. Но облака — это ерунда, облака не представляют для людей ни малейшей опасности. А вот волны…

Шкипер орал, подобно морскому чудовищу, но его слова Первею разобрать никак не удавалось. Тем не менее люггеры как-то понимали своего капитана, действуя слаженно и решительно, орудовали вёслами, не позволяя урагану развернуть судно поперёк волн — тогда конец их путешествию наступил бы мгновенно. И корабль, и люди отчаянно боролись за свою жизнь.

С тяжёлым грохотом рухнула мачта, вместе с обрывками такелажа исчезла за бортом, в свистящем и воющем ледяном мраке. Люгга выпрямилась, но только на секунду — новые удары волн уже валили её на борт.

— Помогай! На вёсла!! — заорал шкипер в самое ухо рыцаря. Первей нырнул под обрушившуюся волну, но в следующий миг уже сидел рядом со здоровенным немцем, на ходу включаясь в работу.

Люгга отчаянно пробивалась к берегу, на каждом из шестнадцати вёсел теперь сидело по двое гребцов, ещё трое или четверо вычерпывали воду, сам же шкипер вместе со старым бородатым кормщиком встал на рулевые вёсла. Ветер крепчал и крепчал, но хуже всего — ветер на глазах менял направление, из северо-восточного становясь откровенно восточным, так что волны теперь били почти в борт. Наверное, именно так должен выглядеть ад, подумал вдруг рыцарь. Не сковородки и котлы со смолой, эти бесстыжие выдумки бесстыжих попов — воющий ледяной мрак, хаос без начала и конца, хаос навсегда…

— А-а-а! — заорал шкипер, указывая рукой на север. Там, среди тёмного кипящего хаоса неясно выплывало что-то белое, окаймлённое ещё большим мраком. Берег, сообразил Первей, кипящая полоса прибоя и за ней — стена леса. До берега было не больше четверти мили.

— А-а-а!! — снова надсадно заорал капитан. Произносить какие-либо слова он и не пытался — теперь сквозь рёв ветра мог пробиться только такой вот истошный вопль. Но люди поняли и без команды, что следует делать, разом навалившись на вёсла. Люгга косо пошла к берегу, стараясь не подставлять волнам борт. К берегу! К берегу!! К берегу!!!

Ледяной поток обрушился на Первея, перехлестнув люггу, разом осевшую в воду. Под ногами пенилась, бурлила всё та же вода, доставая почти до колен. Ещё двое люггеров бросили вёсла, лихорадочно пытаясь вычерпать воду кожаными вёдрами. Впрочем, всю картину рыцарь уже не видел — пот заливал глаза, весло рвалось из рук под бешеными ударами волн…

«Раздевайся!!!»

Как ни измучен был Первей, на какой-то миг он опешил — такого Голоса Свыше он ещё не слыхал.

«Что?!»

«Снимай с себя всё, сейчас, слышишь?!!»

Рыцарь бросил весло, рывком сорвал с себя плащ, стянул кольчугу…

Сильный

удар в ухо. Оскаленная рожа, перекошенная дьявольской злобой и ужасом.

— А ну на вёсла, проклятый рус!!

Фраза ещё звучала, а Первей уже погрузил в немца свой кинжал. Меч он воткнул, как в копну сена, в люггера сзади, одновременно скидывая сапоги.

«За борт!!!»

Уже выскакивая из штанов, Первей перемахнул через борт, слыша сзади ужасный треск дерева. Ледяная вода обожгла так, что перехватило дыхание, но рыцарь всё-таки вынырнул, и ещё успел увидеть, как тяжёлая люгга, встав торчмя, будто поплавок, рухнула обратно в море вверх килем, прихлопнув всех люггеров разом, словно ладонью мух.

Бешеный прибой завертел и понёс рыцаря, не давая нащупать дно, обдирая о камни. Из последних сил Первей рванулся на берег, и случилось чудо — волна с рёвом выкинула его и отхлынула, оставив вокруг шипящую тающую пену.

Последнее, что он увидел — переступающие конские копыта, и затем навалилась тьма…

* * *

Мутный жёлтый свет пробивался сквозь веки, споря с зелёными фосфоресцирующими пятнами, плавно перетекающими под веками. И голоса… Нет, не Голос Свыше, шелестящий и бесплотный — грубые человечьи голоса, как из бочки.

— … А я вам говорю, ни черта этому молодцу не сделается. Уж я знаю этих люггеров — их успокоит только хорошая верёвка, живучи, как кошки.

— Стоило вытаскивать его из воды, господин капитан…

— Ну, во-первых, он сам выполз, а во-вторых, решать не мне и не вам, доктор. Доложим господину фогту, это его дело.

Чьи-то пальцы пощупали Первея.

— Крепкий малый. Его не повесят?

— Не думаю. Сейчас как раз идёт большой набор на королевские галеры. Самая работёнка для люггера!

Грубый смех. Первей сделал над собой усилие и открыл глаза. Масляный светильник чадил и вонял, почти не давая света, и всё, что удалось увидеть — два расплывчатых светлых пятна…

— Ого, наш молодец открыл глаза. А вы сомневались…

И снова тьма навалилась на рыцаря своим мягким щекочущим брюхом…

* * *

«Родная, отзовись»

«Да, мой милый»

«Я чуть не утоп, слушай»

Шелестящий вздох.

«Прости меня. Простишь?»

«Уже простил. Скажи только, за что»

«Я плохо веду тебя. Да, я тебя то и дело подставляю»

«Пустяки. Сама подставляешь, сама и вытаскиваешь»

Пауза.

«Теперь тебе будет трудно. Тебя направят на галеру»

«Так я и пошёл»

Снова шелестящий вздох.

«Ты пойдёшь. Так надо, мой родной. Эта галера пойдёт в Эдинбург, имея на борту важного посла. Ты доберёшься почти до места уже через восемь дней, это самый быстрый и надёжный вариант»