Исполняющий обязанности

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Мы будем… производить обыск?

— Можно назвать и так… А станет отнекиваться, оправдываться срочными делами, скажите, что вскроем и без него, в присутствии милиции.

— Но ведь это же…

— А ему разве известно? Вы вообще, Валентин Арнольдович, имейте в виду — на будущее, что Государственная дума каждый божий день рассматривает какую-нибудь очередную поправку то к Уголовному, то к Уголовно-процессуальному кодексу… Когда соберут их в кучу и примут — тогда уж, как говорится, другое дело.

— Но это же всем известно! — возразил Кучкин.

— Я тут с приятелем ездил однажды, несколько лет назад, в глухое Подмосковье — он рыбак отчаянный, а я

просто так, водочки на природе попить. И вот увидели нас местные жители и стали жаловаться. Батюшка, мол, у них — так-то он хороший, но с чудинкой. Тоже вроде нас заядлый рыбак. Иной раз, говорят, за рыбной ловлей в такой азарт входит, что про службу свою забывает… Ну и самый свежий, как говорится, пример тому. Троица, что ли, у них тогда была… Словом, исчез батюшка — день его нет, другой, а тут и праздник подходит. Послали мальчишек искать. Даже лошадь им дали. Нашли — забрался он со своими удочками черт-те куда на острова. И вот видят бабки, собравшиеся у церкви, как верхом на кобыле — без седла! — скачет батюшка. Бородища развевается, ряса, или что там у него, крыльями во все стороны машет — демон верховой! Примчался, с кобылы спрыгнул и кричит: «Вы чего, мол, дуры старые, головы людям морочите? Какой праздник, когда такой клев?! Завтра будет вам праздник!» Те хором: «Нынче уже, батюшка! Нынче Троицка родительская суббота!» Вот тут он стал в позу, руки в бока, бородища кверху! «Сказал — завтра, значит — завтра! Кто к Богу ближе — я или вы, сороки старые? Он, стало быть, — мне, а уж я — вам!» Повернулся, взлетел на кобылу — и только его и видели. Вот они нам и говорят: «Вы, мол, на такой важной машине, — это у приятеля джип мерседесовский был, — вы б его урезонили малость, озорника-то!» Такое, понимаете, отношение к власти…

Кучкин рассмеялся, представив прямо-таки чудовищную картинку, взятую со страниц фантастических книг.

— Поняли, зачем я это вам рассказал? — строго спросил Турецкий и… не выдержал, сам рассмеялся. — Затем, чтоб вы себе уяснили: это вы с кодексами на «ты»! Кому ж, как не вам, и знать, что в данный момент нужно, а с чем можно погодить! Вперед, коллега!

3

Вячеслав Сергеевич Баранов был чрезвычайно недоволен, что его самым наглым образом оторвали от серьезных и не терпящих отлагательства дел — как минимум государственных! — и заставили мчаться к себе домой, чтобы в очередной раз выслушивать глупости самонадеянных следаков.

Все это он и продемонстрировал на своем ухоженном, не потревоженном никакими сомнениями лице, когда увидел на лестничной площадке, возле двери своей квартиры, знакомого уже следователя из межрайонной прокуратуры, который успел надоесть еще в прошлые встречи иезуитскими вопросами, а рядом с ним высокого, молодого, светловолосого человека. Еще двоих — мужчину и женщину — он знал, они проживали двумя этажами ниже. Был и еще один — совсем молодой, но совершенно лысый парень с видеокамерой в руках. Все они смотрели на Баранова вопросительно, словно чего-то ожидали от него. А что им было нужно, Вячеслав Сергеевич даже и не догадывался. Может, кино хотели ему показать? При свидетелях, так сказать! О чем он тут же и спросил с грубоватой прямолинейностью врача, которому за годы его нервной работы до чертиков надоели бесконечные пациенты с их вечными глупыми жалобами.

Соседи заметно смутились. А парень с видеокамерой поднял ее тубус к глазам, посмотрел, прикинул и обвел объективом, словно сделал панорамную круговую съемку.

Между тем незнакомец подал знак оператору, тот направил на него камеру, и этот человек заговорил в нее:

— Я, помощник генерального

прокурора, старший следователь по особо важным делам, государственный советник юстиции третьего класса Александр Борисович Турецкий, находясь по адресу: Москва, Саввинская набережная, дом шестнадцать, на лестничной площадке перед квартирой номер пятнадцать, принадлежащей гражданину Баранову Вячеславу Сергеевичу, — глазок камеры переместился на доктора и запечатлел также и его, — с согласия хозяина квартиры и в присутствии понятых, проживающих в этом же доме, в квартире девять, граждан Коротковых Петра Ивановича и Марии Гавриловны, произвожу следственный эксперимент.

Возникла короткая пауза. У Баранова слегка отвисла от такого поворота дела челюсть, и он с некоторой растерянностью уставился на соседей.

— В чем дело, Вячеслав Сергеевич? — недовольным тоном спросил Турецкий. — У вас имеются возражения относительно проведения необходимых следственных мероприятий?

— Нет… я просто…

— Просто — что? — уже строго настаивал Турецкий. — Вы отказываетесь помогать следствию в раскрытии покушения на вас? Валентин Арнольдович, — обратился он к Кучкину, — отметьте, пожалуйста, в протоколе, что потерпевший категорически отказывается…

— Да нет! Я не отказываюсь! — воскликнул Баранов и провел ладонью по лбу. — Я просто не был готов к этому…

— А теперь готовы? — сухо осведомился Турецкий.

— Теперь — да, — растерянно ответил доктор.

— Тогда продолжаем. Не надо отмечать, — Александр Борисович показал жестом Кучкину. — Итак, сейчас потерпевший Баранов продемонстрирует нам для видеосъемки, как он возвращался в день покушения на него к себе домой и каким образом ему удалось обнаружить заложенную за входной дверью в его квартиру взрывчатку. Сережа, начинай, — сказал он оператору.

Этот Сережа Мордючков, специалист из Экспертно-криминалистического центра, которого Турецкий с Грязновым называли «способным молодым дарованием» и относились к нему по-отечески, но выпивать разрешали в меру, был действительно настоящим профессионалом в своем деле и уже не раз, с подачи Грязнова, помогал Александру Борисовичу, когда требовалась быстрая и тщательная экспертиза на выезде.

Перед выходом из Генеральной прокуратуры Турецкий позвонил Вячеславу Ивановичу и попросил об одолжении. Славка ухмыльнулся и, записав себе адрес, ответил, что Сережа уже в пути.

— Вячеслав Сергеевич, покажите точно, как было дело. Понятых прошу отойти немного в сторону и не мешать действиям господина Баранова.

— Как? — озадаченно задумался доктор. — Да разве сейчас вспомнишь? Во-первых, это когда было, а во-вторых…

— Что — во-вторых? — спросил Турецкий.

— Во-вторых, понимаете ли, — озабоченно начал доктор и стал озираться, словно искал глазами, за что бы зацепиться. — Дело в том, что я возвращался примерно в седьмом часу утра. Да, кажется, так и было. Вы же слышали, я звал всех соседей! — обернулся он к понятым.

— Шум мы слышали, — ответил мужчина, — но значения не придали. А вот когда уже понаехала милиция и велела всем покинуть жилье и выйти на улицу, имея в руках документы и самое необходимое, вот тут — да, поняли, что чего-то случилось. Это было, да, в девятом часу. Светло уже…

— Понятно, — кивнул Турецкий. — И откуда вы возвращались, господин Баранов?

— Это имеет значение? — резче, чем следовало бы, спросил тот, и Александр Борисович немедленно зацепился за эту его интонацию.

— Обязательно. Этот факт может иметь прямое отношение к подготовке преступления, — и в упор уставился на доктора.