Испорченная реальность
Шрифт:
— Дурак.
— Сработало, — говорю я.
— Это ад, — отвечает он.
Я иду дальше. Лучше взглянуть на газетный киоск. Заголовки в витрине рассказывают о конфликте на Ближнем Востоке, упоминают президента, за которого я не голосовал, но — нашего. Никогда не думал, что так обрадуюсь его имени.
Дайю в безопасности, я уверен. Призракам нужен был я. Она найдет меня, знает, где искать, а я выполню свое обещание. Помогу ей устроиться в новой реальности.
Найду
Анна Гордон, наверное, тоже жива. Ей снится капитан Крен и наша прогулка под парусами на Троицу. А может, она уже встала и собирается на работу. Меня там ждут. Наверное, гадают, где я был.
Я тоже об этом думаю.
До сдвига я не был знаком с Вороной, но, кем бы она ни была, чем бы ни занималась, наверное, почувствовала его. Она умела такое, что мне и не снилось. Раньше я не верил в ясновидящих. Не знаю, что стало с ней в той реальности, но теперь это не важно. Мир вернулся на круги своя.
Я понимаю, что все еще держу руку в кармане, стискиваю пистолет, не могу разжать пальцы. Но теперь мне все равно.
На Харрис-стрит я сворачиваю на Пирмонт, и желудок сжимается, словно на американских горках.
Путь от Бродвея до Харрис тянется целую вечность. Мне страшно возвращаться. Я чувствую на себе взгляды, не только призраков, хотя и не отличаю обитателей реальноти от отщепенцев. Я — часть этого мира. Мое зрение никогда еще не было таким острым. Я вижу каждую трещинку на тротуаре, каждую чешуйку ржавчины на остове дома справа, каждый кирпич на фасаде Музея Электростанции — все яркое, как на картинах мастеров.
Дальше, в тени Вестерн-Дистрибьютор, я вижу свой дом. И другой — позади него, больше не котлован.
Черный ход ведет прямо на второй этаж, мимо кофейни «Гарри и Криса», но мне нужна ключ-карта. Все, что у меня осталось, — пистолет (горячий в потной руке), так что я иду в вестибюль. За стойкой Питер. Поднимает голову, улыбается, говорит:
— Доброе утро.
Мое сердце падает.
— Ты же работаешь по ночам, — говорю я.
— Не на этой неделе, — объясняет он. — Подменяю Майкла.
Утреннего парня, которого я ожидал увидеть.
Вот и весь разговор. Чтобы вызвать лифт, ключ-карта не требуется. Какой-то мужчина, вероятно остановившийся в отеле, заходит со мной. У него пустое, уставшее с дороги лицо. Он молча нажимает на кнопку «девять». Сердце под ребрами начинает отплясывать сальсу, корчится — до одиннадцатого этажа.
Утренний свет проходит сквозь стеклянные потолки — надо мной еще несколько этажей.
Нужно объяснить, где я пропадал, и сделать это так, чтобы не прослыть ненормальным. Я не уверен, что смогу. Прошла неделя — я надолго оставил жену и ребенка. И работу. Там тоже захотят знать.
Я подхожу к двери. Стою на широкой площадке — ответвлении от главного коридора. 1142. Мой номер. Мой дом. У меня нет ключа, так что я стучу. Мне страшно. Что, если откроет он, мужик с пистолетом, пытавшийся убить меня в собственном доме, когда реальность сдвинулась?
Я стучу снова. Нет ответа. Дергаю ручку. Открыто. Я всегда запираю дверь. В Нью-Йорке это привычка. Но Карен иногда забывает, а дома только она.
Дверь открывается не полностью. Упирается в ногу Карен. Она лежит на полу, в белом пушистом халате, с лужей крови вокруг головы. Единственное, что осталось от ее лица, — губы, прекрасные губы, которыми она однажды поцеловала меня, которыми произнесла:
— Ты парень из журнала?
Пистолет все еще жжет мне руку. Эти губы никогда больше не заговорят, не улыбнутся, не одарят своим теплом. Я падаю на колени, целую ее, перед глазами плывет — не от сдвига, от слез. Мне плохо, хуже, чем когда бы то ни было. Я не чувствую ничего ни кожей, ни сердцем. Только холод. Пустоту.
Я вернулся. Это моя реальность. Стою на коленях, за спиной собираются люди, в руке у меня пистолет, и мне плевать, что будет дальше.
В другой комнате плачет Тимми. Мой сын. Он существует. Он жив. Я потерял все, но дал ему шанс.
Я слышу, как он плачет.
Об авторе
Джон Урбанчик — автор «Испорченной реальности», The Corpse and the Girl from Miami и серии DarkWalker, также выпустил сборник поэзии John the Revelator и произведение в жанре нехудожественной литературы InkStained: On Creativity, Writing, and Art. Он родился в Нью-Йорке, жил во Флориде, Виргинии, Австралии и Испании, но где обитает сейчас — загадка. «Испорченная реальность» — его первый переведенный на русский язык роман. Больше информации о Джоне ищите на его сайте: www.DarkFluidity.com