Испорченный рыцарь

Лоррейн Трейси

Оно того не стоит.

Он того не стоит.

— Прощай, Нико.

Я закрываю за собой дверь и щелкаю замком — не думаю, что это его удержит, если он захочет до меня добраться.

Снова задрав платье, я опускаюсь попой на унитаз и достаю из дозатора целую кучу туалетной бумаги. Разочарование в человеке, который устроил этот беспорядок, сжигает меня, и оно только усиливается, когда я не слышу, как он уходит.

Я привожу себя в порядок и уже собираюсь смыть воду, когда тишину прорезает

жужжание моего телефона, напоминая мне о том, чем я занималась до того, как меня грубо прервали.

Закончив, я снова отпираю дверь и выхожу.

Как я и предполагала, Нико все еще здесь, только теперь он стоит с моим телефоном в руке, а на его лице застыл едва сдерживаемый гнев.

— Почему ты все еще здесь? — спрашиваю я, не обращая внимания на то, что, как мне кажется, пар вот-вот повалит из его ушей.

Мой голос, кажется, возвращает его в себя, и он отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня. Хотя я даже не уверена, что он действительно видит меня, а смотрит прямо сквозь меня.

Засунув мой телефон в карман, он берет мою сумку, а затем мое запястье.

— Пойдем, — кричит он, его хватка на моей руке мгновенно становится болезненной.

— Нико, какого черта? — кричу я, не имея другого выбора, кроме как тащиться за ним, пока он идет из ванной. — Притормози, — умоляю я, едва удерживаясь в вертикальном положении из-за высоты моих каблуков и его скорости.

— Заткнись, мать твою, — рычит он, и уровень опасности, исходящий от него, заставляет даже меня немного насторожиться.

Мне еще не приходилось испытывать физический страх перед этим брутальным солдатом. Но мне достоверно известно, что он способен на вещи, которые привели бы меня в ужас.

Как бы ни возбуждала меня его аура, я не уверена, что хочу увидеть его в действии. Думаю, мне больше нравится сама идея, фантазия.

Он проходит через пожарный выход в задней части здания, и нас тут же накрывает дождь.

Сейчас почти лето, но от прохладного грозового воздуха по моей коже бегут мурашки, а по позвоночнику пробегает дрожь.

Нико тащит меня по темной подворотне, я спотыкаюсь и оступаюсь на неровной земле, но он не останавливается и не пытается мне помочь.

— Нико, пожалуйста, — умоляю я, когда мой каблук застревает в трещине в бетоне, и я чуть не падаю лицом в лужу.

— Не останавливайся, — требует он, его низкий голос едва слышен за шумом дождя.

В конце концов мы выбираемся из переулка, расположенного чуть ниже входа в Twenty-Five, и оказываемся прямо перед «мустангом» Нико.

— Ты ведь следил за нами, не так ли?

— Залезай, — требует он, обхватывая меня сзади за шею и практически запихивая внутрь.

Мои намокшие волосы прилипли к лицу и шее, а по декольте стекают струйки воды.

Я поднимаю

взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он закрывает дверь, и не могу не заметить, что пока я здесь выгляжу как утопленница, он выглядит таким же сексуальным, как всегда.

Придурок.

— АРГХ, — кричу я, пока он бегает вокруг капота в надежде выплеснуть сдерживаемый гнев, который, кажется, всегда взрывается во мне, когда Нико рядом.

Он ничего не говорит, опускается на водительское сиденье и заводит двигатель.

С моих губ срывается визг, когда он выкручивает руль и выезжает на дорогу перед встречными машинами в обоих направлениях.

— Ты что, с ума сошел? — кричу я, сердце замирает в горле, когда я достаю ремень безопасности и спешу его пристегнуть.

Неудивительно, что он игнорирует меня, вцепившись в руль и гоняя по городу, как гребаный маньяк.

— Пристегни свой гребаный ремень безопасности, — шиплю я, когда он не показывает никаких признаков успокоения, по мере того как мы приближаемся к его району города.

— Куда мы едем?

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне, Сирена. А вот тебе предстоит познать ад.

Он смотрит на меня, и у меня сводит желудок, когда он отрывает взгляд от дороги.

— НИКО.

Один взгляд на его спидометр говорит мне, что он едет слишком быстро, даже если бы был внимателен.

Я никогда не была нервным пассажиром, но это уже проверка моих гребаных пределов.

В последний момент он оглядывается на дорогу и так быстро входит в поворот, что меня отбрасывает в дверь. В плече и руке вспыхивает боль.

— Может, ты успокоишься, мать твою? — кричу я, когда он совершает крайне неудачный обгон, едва пропуская встречную машину.

Дождь хлещет по ветровому стеклу. Дворники не справляются, и обзор становится все хуже и хуже.

— Нико, пожалуйста. Ты нас убьешь.

— Тогда, наверное, пора начать исповедоваться во всех своих грехах, Сирена, — насмехается он.

Его лицо все еще напряжено от гнева, вена на виске опасно близка к тому, чтобы лопнуть, и его грудь вздымается, когда он бросает нас обратно в основной поток движения, прежде чем мы столкнемся с автобусом.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — кричу я. — Если бы я знала, то сказала бы тебе чтобы прекратить это безумие.

Темная и опасная усмешка срывается с его губ.

— Я знаю, Сирена. Я знаю, что ты скрываешь.

Его слова сливаются в одно, когда светофор, перед которым мы тормозили, загорается зеленым, и он снова нажимает на педаль газа, вырываясь вперед всех остальных машин.

К счастью, по мере приближения к их зданию поток машин редеет, и я уже начинаю расслабляться, когда замечаю впереди парня, покачивающегося на тротуаре.