Испорченный союз
Шрифт:
Меня рвет до тех пор, пока мой желудок не начинает кричать от боли, но я не могу остановиться.
Слезы бегут по моему лицу, капая на сиденье унитаза, когда я обнимаю его, а мое тело дрожит от необходимости убраться отсюда, подальше от него, пока он не сделал то, что я не могу контролировать.
Стоя на слабых ногах, я, спотыкаясь, иду к душу и впервые с тех пор, как оказалась запертой в этой комнате, включаю его.
Я ставлю температуру на максимум, прежде чем шагнуть
Сразу же начинает жечь. Но как бы больно мне ни было, я не отхожу и не пытаюсь убавить температуру.
Мне это нужно. Мне нужно надеяться, что она способна выжечь прикосновение этого ублюдка с моей кожи.
Мой желудок снова взбунтовался, когда я подумала о его руках на моем теле, о том, что он мог сделать со мной, пока я была без сознания прошлой ночью.
Потянувшись за гелем для душа, я выдавливаю на ладонь огромную каплю и натираю себя. Мне нужно, чтобы он исчез. Мне нужно, чтобы воспоминания о его грязных руках на моем теле ушли.
Я не перестаю тереть между ног, пока не становится больно; тогда я приступаю к остальным частям тела.
Когда я наконец выхожу, моя кожа ярко-красная и грубая, но я не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом.
Обернув полотенце вокруг тела, а затем еще одно вокруг своих мокрых волос, я пробираюсь к гардеробу, чтобы найти что-нибудь надеть.
Но когда я распахиваю дверцу, то не нахожу там своей одежды, как раньше; вместо этого передо мной висят только рубашки Брэда.
Я делаю шаг назад, плотнее прижимая к себе полотенце. Я лучше останусь сырой, чем буду одеваться в его одежду.
Это демонстрация собственности, которой он отчаянно требует по какой-то гребаной причине, но до которой я отказываюсь опускаться.
Неудивительно, что ящик с нижним бельем пуст, а когда я поворачиваюсь к туалетному столику, то обнаруживаю, что он утащил даже мою косметику.
Я стою посреди комнаты, и в моих венах течет чувство поражения.
Нико не придет, и я понятия не имею, как мне выпутаться из этой ситуации.
На прикроватной тумбочке стоит старый стакан с водой, а также фрукты и мюсли, которые он, должно быть, доставил, пока я спала.
Это не слишком привлекательно, но, когда мой желудок сердито урчит, я понимаю, что должна это съесть.
Умереть с голоду из-за своего упрямства — не самое главное в моем списке дел на данный момент.
Я сажусь на середину кровати, все еще завернутая в мокрое полотенце, и съедаю столько гранолы, сколько могу осилить, молясь о том, чтобы именно сегодня я нашла выход.
***
От грохота захлопнувшейся где-то в доме двери меня пронзает страх.
Несмотря на то что я твердо решила держать
Ненавижу это. От приторного запаха его одеколона у меня сводит желудок, а зубы стучат даже под одеялом, потому что он решил применить ко мне еще одну форму пытки.
Слышны голоса, но я узнаю гул обоих.
Брэд и моя мама.
Я качаю головой, желая понять, во что он играет.
Как давно он играет с ней? И неужели он действительно верил, что собирается воссоединить нас после стольких лет?
Я сажусь, когда замок щелкает и дверь распахивается.
Он входит с маниакальной ухмылкой на лице и подносом еды в руках.
— Я сходил и купил твои любимые блюда, детка, — воркует он, как будто разговаривает с настоящим ребенком.
Это сразу же вызывает у меня подозрения.
Пинком закрыв дверь, он пробирается ближе, заставляя мою кожу покрыться мурашками.
Опустив поднос, я понимаю, что он прав. Но даже запах свежеприготовленного стейка и жареной картошки не вызывает у меня никакого волнения в животе.
— Это хороший источник железа, — объясняет он, отрезая кусок и поднося его к моим губам.
Он сильно морщится, когда я отказываюсь открыть рот и позволить ему накормить меня.
— Я приготовил это специально для тебя, — рычит он, и вокруг него начинает сгущаться красная дымка гнева.
Но я не могу сосредоточиться на еде; единственное, о чем я могу думать, — это о том, что он не вернулся и не закрыл дверь.
Он не закрыл эту чертову дверь.
— Брианна, — рычит он, и наконец мои губы приоткрываются, давая ему возможность отвлечься, чтобы я могла подумать.
Давай, Брианна. Ты должна выбраться через эту дверь.
— Хорошая девочка, — хвалит он, отчего кусок мяса, который я жую, становится на вкус не более чем резиной.
— Ты нужна нам сильной и здоровой. Тебе предстоит очень важная работа.
— Почему? — с трудом выдавливаю я через рот.
— Почему? — спрашивает он, выглядя почти растерянным. — Потому что я люблю тебя, детка.
На самом деле мне хочется откинуть голову назад и рассмеяться.
Любит?
Он что, блядь, серьезно?
— И вместе… вместе мы чертовски сильны, детка.
— Я никто. Девочка с мамой-наркоманкой и никакими перспективами, кроме тех, что я сама для себя создаю. Мне нечего тебе предложить.