Исповедь алкоголички
Шрифт:
Только, ребята, не надо мне сейчас писать опровержения моей версии и рассказывать про хороший советский народ. Вы же не были на моем месте. Если бы то общество хотя бы чуть-чуть, хотя бы слегка поддержало меня, хотя бы просто перестало в меня тыкать пальцем и навешивать ярлыки, я бы не пошла по легкому пути алкоголизма. Ведь алкоголем я в том числе закрывалась и от всевидящих глаз, и от злых языков, и от всеобщего осуждения. Ведь это было любимое занятие в той стране, затоптать упавшего. Не надо слов. Я это прошла.
Ну а Гена в тот момент оказался ангелом спасителем. Я не знаю, откуда у него были такие черты характера.
Этот же романтик и подавал мне рюмку. Пусть не каждый день, а раз в неделю, но это было. А потом он привнес в мою жизнь такую боль, что я сама стала глушить ее спиртным. Тогда я поняла, что есть боль больнее самой больной. Это тогда, когда душу рвут на куски, или режут, и еще есть много способов поранить эту самую душу. С тех пор я никогда не сравниваю эти две боли, смысла нет, душа болит намного дольше, и лечить ее нечем. Вернее, есть одно лекарство, но оно опасно. Но я его уже впустила в то время в свою жизнь.
С Генкой пошел прогресс. В тот момент зависимость начала формироваться. Потому что мы жили вообще не скучно. Ругались, обвиняли друг друга, потом мирились. И все это сопровождалось застольем. Не важно, в больших или малых количествах. Но я думаю три четыре раза в неделю мы припадали к этому источнику. Генка то уже тогда был готовый алкаш, и тренировал меня. От него нельзя было услышать приглашение в кино или погулять, зато приглашение в койку и к столу, запросто. Вот я и привыкала и к тому, и к другому.
А веселье наше продолжалось восемь месяцев. Наверное, я уже тогда стала готовым алкашом. И вообще тот период времени, был периодом разочарований. Я разочаровывалась во всем. Розовые очки бились одни за другими. Люди показывали себя с очень нелицеприятной стороны, пропадали друзья, обнулилось понятие дружба, жизнь оказалась совсем не сказкой, тот кого ты считала родным, был даже не двоюродным, а чужим. Господи, воля твоя, сколько же сил на это надо! А где их брать эти силы, когда ресурс закончился давным-давно?
И я уже начала прибухивать самостоятельно, без Гениного предложения. Единственное, что тогда показывало, что я еще не потеряна для общества, это две приметы. Я не начала еще пить в одиночку, и утром не опохмелялась. При любой вечерней дозе, мне было утром комфортно. Никаких похмельных синдромов еще не присутствовало. А тяга к напитку, который стал любимым, появилась. Это было печально, но я этого не осознавала.
А потом был развод. Я сама побежала разводится, я не могла это больше терпеть. В статусе жены я не понимала измен, и присутствия посторонних дам. От этого, душа не только рвалась на куски, но просто медленно выгорала. Внутри было больно, там постоянно пекло. Помогал алкоголь. Хорошо хоть в то время дозы были мизерные, мне хватало для облегчения буквально чуть-чуть, и я успокаивалась.
Отойдя от Геннадия, и снова оказавшись свободной
В моей молоденькой головушке засел девиз- один на всю жизнь. Я чувствовала себя виноватой в том, что развелась, в том, что люблю делить койку с мужчиной, и в том, что эти мужчины меняются в этой койке периодически. Поэтому общение с мужчинами обязательно сопровождалось спиртным. Да парням тоже было стыдно. Но им скорее всего было стыдно за то, что они вообще в этой койке ничего не умели. Поэтому они принимали для смелости.
Ну конечно это было не каждый день, но однозначно присутствовало в жизни. Поэтому мозг не успевал забыть про мгновенный кайф. Сам он его тогда не требовал, но если маячила перспектива, то очень радовался, заранее. Отвлекала от алкоголя учеба. Она меня местами поглощала, как болото. Любила я погрузится в пучину неизвестной мне информации. Но я была не одна в этом мире.
И периодически откуда-то выскакивали вечеринки, междусобойчики, посиделки. А если вдруг организовывалась влюбленность и какое-то совместное существование, там однозначно присутствовал алкоголь. Я думаю, что он избавлял от страха. Молодые люди боялись реакции друзей и знакомых на меня, а я боялась того, что меня бросят. Хотя рано или поздно, все равно бросали, потому что муж жену любит здоровую.
Разрывы я тоже запивала. Больно, когда тебе семь раз на дню клянутся в вечной любви, а потом раз, и пропадают навсегда. Ну и особой болью были слова, которые говорили вокруг меня. Говорили так, чтобы я услышала. Про чужих не буду говорить. Моя двоюродная сестра в тот момент сказала моей маме: "И кому она такая нужна?". Это сейчас она мне боится лишнее слово сказать, а тогда, говори не хочу.
Но кроме сестры были соседи, приятели, просто люди, слова из которых лились рекой и ни одного доброго. Бывали периоды, когда запивала просто каждое слово. Не было у меня сил это терпеть. Ну и благодаря тому, что одной пить было не очень, вокруг меня присутствовали особи, которые были готовы выпить всегда. Или такие же несчастные, как я, у которых душа была хронически больна, или напрочь растерзана. Мы друг у друга были, как спасатели.
В тот момент я не свалилась в бездну только по одной причине, было то, что держало меня на плаву. Во-первых, это учеба, а во вторых, все таки надежда на то, что жизнь наладится. Но все-таки я уже свернула с хорошей асфальтированной дороги. Поэтому могла прибухивать неделю подряд. Нет не с утра до ночи, так я еще не научилась. Утром я жила трезвую жизнь, делала какие-то дела, а вечером прямо нажиралась. Мне не надо было много.
Мама моя многострадальная все это видела. Мой путь в никуда. А она была мудрой женщиной, и жизнь прожила интересную. Чем чреват алкоголизм она знала. Ей не надо было доказывать, что это болезнь, много в своей жизни она видела хороших и талантливых людей, которых сгубила эта зараза. Поэтому, глядя на меня, она понимала все, что со мной сейчас происходит, и что меня ждет в ближайшем будущем. Это сильно ее волновало. Какая никакая, а дочь.