Исповедь черного человека
Шрифт:
— Ну, все, я теперь снова девушка свободная, — как-то раз огорошила Жанна Галину. — Рыжов отправлен в далекий запас. Теперь твой товарищеский долг передо мной: срочно отыскать ему замену, а мне пару. Обязательно москвича, в крайнем случае, товарища из Подмосковья. Времени в обрез, всего-то до июня!
Галя взялась увещевать подругу:
— Помирись с Радиком! Вы пара — прелесть сплошная смотреть!
— Я не филантропическая организация! — разорялась Жанна. — Я на бедность не подаю! И я не хочу с Радием этим несчастным жить из жалости. И куда-нибудь в военный городок, двести километров от Уфы, ехать с ним за компанию не собираюсь! Слава богу, что мы еще не поженились, господь отвел!
Чтобы
Просто прыгать ей, впрочем, уже было мало. Теперь Галя к соревнованиям готовилась. После отделения требовалось сделать комбинацию, несколько фигур: сальто вперед, сальто назад, а потом, управляя стропами, приземлиться на мат, точно в центр круга.
Она и Жанну хотела парашютным спортом увлечь.
— Если хочешь, — говорила она ей, — я за тебя словечко замолвлю, и ты вместе с нами прыгнешь. В конце концов, это твоя идея была: пойти в аэроклуб, и я за нее тебе очень и очень благодарна! А не захочешь прыгать — и не надо. Зато хоть на наших парней посмотришь. Они, ты ведь, опять же, права была, совсем не такие, как обычные студенты-хлюпики. И любым мальчишкам, и даже Радику твоему, сто очков вперед дадут, — и добавила, немного, правда, виновато понизив голос: — И даже моему Владику.
Жанна и впрямь сразу оценила, какие галантные ребята-парашютисты. Ей подали руку, втащили на борт грузовика, груженного парашютами. Усадили на мешки и даже бруствер из них сделали, чтобы ей меньше дуло. Воистину: чем сложнее и опаснее дело, которым мужчина занимается, тем более он внимателен к представительницам слабого пола. О том подлеце, друзья которого пытались изнасиловать Галю, и о том, что знакомство с ним тоже началось с прыжков, Жанна предпочитала не вспоминать.
До аэродрома добрались, когда неяркое зимнее солнце давно закатилось, и на чернющем небосводе высыпали, от края до края, кристаллики-звезды. Устроились в казарме — там у девушек имелась своя комната, им выделили самую теплую, у печки. Кроме Жанны и Гали, в ней жили две спортсменки из сборной Москвы.
Вечером собрались все вместе, с ребятами, пили чай. Появилась и гитара, и один из парашютистов очень здорово взялся играть и петь песни, которые девчата уже знали: то был Булат Окуджава. За Жанной немедленно принялись ухаживать сразу трое парней, и она невпопад хохотала, закидывая голову, и ни капельки, кажется, не жалела ни о том, что отправилась вместе с подружкой на аэродром, ни даже о списанном в глубокий запас Радии.
Погода не обманула — оказалась летной и наутро. Холодно, конечно, прыгать при минус десяти, особенно затяжной прыжок, но у спортсменов, помимо очков, имелись шерстяные маски, а о коже на лице и на руках никто из девчонок в свои двадцать лет не думал.
На старт — то есть к самолету Ан-2 — девушки пришли после завтрака. Жанну прыгать, конечно, никто не пустил.
В вышине над аэродромом уже стрекотал один самолетик. Пришедшие на старт девчонки наблюдали за ним. Вот оттуда сбросили пристрелочный мешок с песком. Обычное дело перед началом прыжков.
Галя не сомневалась: самолет сделал «пристрелку» и сейчас пойдет на посадку. Однако вдруг из него вывалилось «тело». («Высота восемьсот метров», — опытным глазом определила девушка.) Уже по «походке», то есть по тому, как спортсмен отделился от самолета, стало ясно, что он — новичок, «козерог», «перворазник». Над человеком практически сразу вспыхнул белый купол «дуба» — десантного парашюта. Перворазник повис на
С замирающим сердцем, не веря самой себе, Галина помчалась к спортсмену. Да, сомнения не было: это он, Владик Иноземцев! Но как он здесь?! И кто его прыгать пустил, безо всякой подготовки?!
Владислав сорвал с головы шлем, очки, заиндевевшую маску. Да! Да! Это был он! Его глаза, и рот, и губы смеялись.
Галя налетела на него, запрыгнула, стала покрывать ледяные щеки своими теплыми поцелуями.
— Постой, — проговорил парень. — Подожди, — он освободился от Галиных объятий, а затем полез в боковой карман летного комбинезона и вытащил оттуда бархатную коробочку. Затем протянул ее Галине.
— Выходи за меня замуж, — прошептал он.
Галя машинально открыла презент. На красном бархате переливалось бриллиантами и изумрудами старинное, явно дореволюционной выделки, обручальное кольцо.
Март 1959 года
Как Владик оказался на аэродроме и как добился того, что ему позволили прыгнуть — да еще к самым ногам Гали, — о том он молчал, словно партизан. На все расспросы девушки лишь невинно пожимал плечами: захотел — и получилось. Пришлось по крохам восстанавливать картину, питаясь рассказами аэродромных старожилов.
Владик появился там в прошлую среду — притопал с электрички с парой бутылок водки и банками тушенки. Был говорлив и обаятелен. Упросил научить его прыгать. Объяснил: ну нет у него времени обычным порядком в аэроклуб записываться. За пару дней упорных занятий Иноземцев постиг азы парашютизма: как укладывать парашют, как отделяться, приземляться, пользоваться запаской. Весь день в субботу прыгал. Сделал шесть прыжков — и вот в воскресенье сиганул прямо к ногам потрясенной Галины.
Если до того она еще колебалась, принимать ли предложение Владика, и главным камнем преткновения было то, что она, кажется, не любила его по-настоящему, то теперь все сомнения отпали. Как она может не принять такую любовь? Как может оскорбить его отказом? Где и когда она еще найдет человека, который любил бы ее со столь очевидной и безоговорочной силой? Теперь она думала, что настоящая любовь заразительна, что пройдут, может, дни, а может, месяцы, и она, в конце концов, не сможет не ответить на чувства Иноземцева.
В итоге в феврале пятьдесят девятого в жизни Владислава случились разом два значимых события, самые важные за всю его жизнь: он защитил диплом и женился на Гале.
Пышно праздновать свадьбу, как Вилен, они не стали. Не было тогда принято — да и денег тоже не было. А в случае женитьбы Владика с Галей даже гостей не приглашали. Просто — сходили в ЗАГС и расписались. Свидетельницей со стороны невесты стала Жанна, а со стороны жениха — Вилен.
В ту пору еще обязательной была регистрация в присутствии свидетелей, как будто речь шла о преступлении или хотя бы правонарушении. Ходили даже слухи, что если ты вдруг разведешься ранее чем через год, свидетелей твоих оштрафуют чуть не на полтысячи рублей. Правда, слухи оставались слухами, и за всю свою жизнь Владик не видел ни одного живого свидетеля, которого подвергли бы столь суровой каре.