Исповедь Мотылька
Шрифт:
— Ага, — киваю, больше изображая бухого, чем есть на самом деле.
Алкоголь — вообще не мое. Тем более, чтобы заливать печаль, хотя в тяжелой голове картинки, на которых Эвелина занимается сексом с моим братом, двигаются гораздо медленнее и их лица становятся все более размыты.
Во всей сегодняшней хуйне только это меня и волнует.
Я сжимаю опустевший стакан и не сопротивляюсь, когда мне наливают новую порцию текилы. Пью по протоколу — с солью и долькой лайма, но вкус алкоголя вообще не чувствую. Во рту словно все онемело. Приходиться порезать об край зубов кончик языка, чтобы убедиться, что у меня вообще есть язык.
Если бы я полистал
А самое смешное, что я ни хуя не помню, как на том скрытом порно выглядела Диана. Реально не помню. Увидел, сделал зарубку, что братец не пиздит и верен своему девизу «сдохну, но испорчу Олегу жизнь» и просто вышвырнул из своей башки эту ненужную херь.
— Я твоему мелкому пидорку, если нужно, устрою каникулы в места не столь отдаленные, — предлагает Мишка, в прошлом представитель силовых ведомств, а теперь — солидный человек в финансовых кругах. Обычно таких стараются не подпускать близко, но я так и не понял, почему человека надо судить за его прошлое и когда Мишке (Михаилу Григорьевичу Шубину) понадобилась помощь, не отказал. Теперь Мишка в когорте моих близких друзей и не упускает случая предложить вот такую свою «помощь».
— Не надо, — отвечаю сразу резко и категорично, чтобы не разводить долгие разговоры на эту тему. Денис и так торчит у меня в башке во взрослых «мультика» на пару с Ви, не хочу чтобы к ним прибавился сюжет про застенки в «лучших традициях» фильмов для взрослых.
— Контракт составил? — снова спрашивает Саша.
Наверное, что-то у меня на роже намекает, что сейчас уже можно задавать вопросы, потому что до этого мы просто бухали и травили анекдоты.
Снова молча киваю.
Финансовая сторона вопроса моего развода во всей этой ситуации меня волнует меньше всего. Как и сам развод. Есть специально натасканные юристы, парочка из которых составили брачный контракт, и я абсолютно уверен, что даже если Диана кувыркнется через собственное ухо — она все равно ничего не сможет с меня поиметь.
Почему он сказал, что Ви — беременна?
Она правда залетела?
??????????????????????????Я пару раз нервно стучу по столу пустой стопкой и верные товарищи тут же наливают следующую порцию, которую я, как и предыдущие, глотаю без особого вкуса. Да и пофигу, главное, что эта дрянь все-таки понемногу действует и у актеры шоу в моей голове теперь почти полностью безликие.
На экране моего телефона в который раз высвечивается номер Ирины. С тех пор, как я узнал об их с Денисом «заговоре», наше общение полностью прекратилось, хотя, нужно сказать, она не особо и пыталась выйти на связь. Мы, как взрослые люди. Передали все дела юристам и я поставил подпись под договором о закрытии финансирования ее фонда. Это было последнее событие, так или иначе связанное с ее присутствие в моей жизни, и это случилось так давно, что сейчас я воспринимаю внезапно воскресшую Крымову как утопленника, который вдруг всплыл в кухонной раковине.
Сашка успевает пресечь мою попытку утопить телефон в стакане с соком.
— Хочешь, пошлю ее так, что сразу удалит твой номер? — предлагает свою помощь.
Вместо ответа я сам блокирую ее номер и тут же стираю его из телефонной книги. Даже странно, почему до сих пор этого не сделал.
— А с Денисом та симпатичная девочка… — Вряд ли Тимур понимает, что ковыряет прямиком мою открытую рану. —
— Дочь моего друга. Он уже в могиле. — Вздыхаю и медленно встаю из-за стола. Ноги ватные — пиздец. — Мне ехать надо, мужики. Спасибо за поддержку. С меня много благодарностей.
— Э нет, — Сашка снова меня останавливает и отбирает ключи от машины. — Давай такси вызову.
Немного подумав, отказываюсь. Они пытаюсь меня остановить, но в конце концов понимают, что это бесполезно — я не то, чтобы упрямый осел, но если что-то надумал, то выбить это из будет сложно. Да и прогуляться по морозному ноябрьскому воздуху — самое то, чтобы немножко протрезветь. Все же бухалово — конкретно не мое.
После пяти минут пешком до станции метро, оказывается, что меня не так чтобы катастрофически развезло. Во всяком случае, не падаю и держу линию ровно, хотя кто его знает, как мое «ровно» выглядит со стороны.
Спускаюсь в метро, в котором я ездил, кажется, еще в прошлой жизни. Сажусь в вагон, пытаясь сообразить, на какой станции мне лучше выйти, хотя это самая далекая городская окраина.
Они сейчас вместе?
Откидываю голову назад и сердобольная женщина рядом интересуется, все ли со мной в порядке. Показываю сразу оба больших пальца и на всякий случай выхожу на одну станцию раньше. В подземке мне сегодня ужасно тесно, как будто какая-то невидимая дрянь все-таки догнала меня здесь, вцепилась в глотку ватными пальцами и начала выдавливать из меня последнее самообладание.
Хочется найти любимого братца и оторвать ему яйца тем способом, который в протоколе судебного разбирательства потом запишут как «особая жестокость».
Хочется оторвать ему руки за то, что прикасался к Ви.
Хочется вырвать их обоих из моего сердца, даже если образовавшаяся дыра никогда не заживет.
А если бы я тогда не струсил и поцеловал ее в ответ — какой была бы теперь моя жизнь? Это был бы просто мимолетный роман без последствий или что-то большее?
Бля, почему я вообще связался с Лебо, если с самого начала было понятно — она вообще не мой типаж?!
Около выхода из метро какая-то медлительная старушка, кряхтя, собирает ведерко с цветами. Обычные хризантемы (или как их там?) которые растут на клумбах почти возле каждой многоэтажки и продолжают цвести чуть ли не до первого снега. Цветов в ведре довольно много. Достаю из бумажника сразу несколько крупных купюр, протягиваю бабушке, но она отмахивается от меня, как от прокаженного. Приходится постараться, прежде чем она берет деньги и протягивает мне охапку желтых, белых и темно-красных хризантем. Никакой обертки, вода с веток капает прямо на мой свадебный костюм и я, усмехаясь, думаю, что это как раз самое ему применение.
Нужно, наконец, посмотреть в лицо прошлому.
Странно, но мне везет поймать такси, просто взмахнув рукой перед проезжающей мимо машиной. Озвучиваю место и водитель, морща нос, переспрашивает.
— Я в норме, мужик, — говорю вполне сносно. — Просто на душе дерьмово.
— Ага, и поэтому надо ехать к покойникам, — ворчит он, просит плату вперед и, получив свое, все-таки везет меня по заданному маршруту.
Я уже и забыл, когда в последний раз был у Ани.
Когда все это случилось, ездил к ней на могилу чуть ли не каждый день. Почему-то, становилось легче, когда клал на ее надгробие безобразно дорогой букет, хоть она никогда особо их не любила. Время шло, воспоминания сгладились, совесть уснула. Ия. Больше не чувствовал вину за то, что не привез на могилу жены свежий букет.