Исповедь на краю

Михайлова Евгения

Нонна Павловна сказала, что заснула сразу, как только Ира села на ее место.

– Я всегда проваливаюсь мгновенно. Устаю очень.

Медсестра ночевала в соседней комнате.

– Я принимаю одну таблетку феназепама на ночь. Иначе не усну. Но сплю все равно чутко. Если бы ребенок закричал, я бы услышала. Проснулась, как всегда… Правда, голова у меня болела в затылке. Так бывает, когда давление понижается или когда выпью несколько таблеток снотворного. Но в тот вечер я точно выпила одну. Видимо, давление.

– У

меня тоже утром голова болела, – вспомнила врач. – Я потому и не пью снотворного, что наутро болит голова. Честно говоря, возможно, кто-то подсыпал… Может, в чай? Мы всегда вечером чай пьем на кухне.

Ира сказала, что ничего особенного не помнит, но спала очень крепко. Могла ли уснуть на стуле, когда поменялась с Нонной Павловной?

– Боюсь, что могла. Я привыкла на столе немного досыпать. Даже на занятиях минут на пятнадцать проваливаюсь. Положу голову на руки… Недосып. Снотворным стараюсь не пользоваться, меня тошнит от него.

– В то утро не тошнило?

– Ой! Вообще-то подташнивало. Я еще Нонне Павловне сказала, что не надо было котлеты доедать, которые от обеда остались. Их в холодильник забыли поставить. А мы ужинали поздно. Я вообще ночью.

Сергей осмотрел электрический чайник, в котором кипятили воду, и заварочный.

– Его эксперт осматривал? Брал пробу?

– Да, – сказала Валентина Петровна. – Но перед приходом милиции Нонна Павловна его помыла с моющим средством да еще кипятком обдала. Сразу ж не сообразишь…

– Вы приготовили мне, как я просил, списки людей, которым отказали в усыновлении?

– Да. Там также те, кто хотел усыновить конкретного ребенка, а он не подлежит усыновлению. Из-за болезни, например. Или мать официально от него не отказалась.

– Может, и Ваню кто-то хотел усыновить?

– Вообще-то была одна пара. Так хотели, просили, но им отказали. Он на вид здоровенький. А на самом деле – букет болезней, как у многих. Правда, ничего неизлечимого. Но мы не рискуем. Больных детей отдавать в бездетные семьи – это большой риск. К ним начинают относиться, как к бракованному товару. Лечить не лечат, а зло на ребенке срывают. Нам несколько раз таких детей приходилось по суду отбирать из-за жестокого обращения.

– А его родители где?

– Теперь уже и не знаю. То есть отец с самого начала не значился. А мамашка сперва бросила его одного в квартире, где-то шлялась, ее нашли, лишили родительских прав, потом, я слышала, она в тюрьму попала из-за кражи. У нас ни разу не появлялась.

– А если бы появилась, ей отдали бы ребенка?

– Ну, это решается в каждом конкретном случае. Легко бы не отдали.

– Значит, теоретически и она могла. Давайте и ее координаты поищем.

Они прошли в кабинет Валентины Петровны, и Сергей на несколько часов погрузился в мир перевернутых отношений. В нем маленькие беспомощные дети отчаянно цепляются за жизнь, надежду, покой, порядок,

а взрослые люди все это разрушают. Как жестокий идиот хрупкие игрушки своими дурными руками.

* * *

Увидев Дину с собакой во дворе, Вера спустилась к ним.

– Здравствуй, Дина. Я с ним поговорила. Сначала он орал, что мне все померещилось, потом, когда я про следователя сказала, признался. Мол, знакомая позвонила, просто поговорить хотела. А он утром шел на дежурство – на сутки. Ну, и условился на полдесятого вечера. Она к нему на стоянку должна была приехать.

– Приехала?

– Ну, он же не знает. Его вызвали домой.

– Ах, ну да. А кто это, не сказал? Та девушка, которая у вас дома была?

– Сначала он говорил, что другая. Просто знакомая. Потом устал, запутался и признался, что та самая. Вроде бы с тех пор не виделись, а она вдруг позвонила.

– Что-нибудь о ней говорил?

– Что ничего о ней не знает. Кроме имени. Сандра.

– Ты документы больше не искала?

– Да я тысячу раз все перевернула. Нет их.

– И Олег не знает?

– Не знает.

– Вера, а он до тебя ни с кем серьезно не встречался?

– Ну, были у него женщины. С одной расстался, когда мы уже знакомы были. Она живет в Мытищах, недалеко от его родителей.

– Из-за тебя расстался?

– Не знаю. Говорил, что прошло чувство.

– У него. А у нее?

– Вот уж чего не знаю.

– А у тебя был кто-то?

– Был. Я его из армии ждала. Потом год жили вместе, но не расписывались. Я от него ушла еще до Олега. Психопат. Пил помалу, но с катушек слетел. Один раз с ножом на меня бросился… Ой! Ты только не подумай, что это он Мариночку… У нас все кончилось. У него с тех пор, думаю, столько своих проблем возникло. Он тут точно ни при чем.

– Наверное. Но, Верочка, я же не следователь. Ты мне скажи, кто он, где живет. Мы с братом просто проверим, чтоб отмести все варианты.

– Хорошо. Ступишин Константин Борисович. Живет на Щелковском шоссе. Жил, во всяком случае, там с мамой. Я адрес посмотрю в записной книжке. Забыла уже номер дома. Позвоню тебе.

– Да, Верочка, пожалуйста. Не хочешь зайти к нам?

– В другой раз. Нужно обед приготовить. Первый раз за последнее время. Все-таки мужик дома. Ему есть надо. Я побегу.

Дина свистнула Топику, и они тоже направились к дому. Им навстречу радостно спешила Шура.

– Эй, девка. Туалет твой посетить можно?

– Что за вопрос. Конечно. Раз ниже двенадцатого этажа негде.

– Да я не хочу домой идти. Там эта сволочь пришла с работы. Пиво пьет.

Они поднялись в квартиру, Дина подержала собаку, пока Шура сидела в туалете. Топик пытался ее оттуда выцарапать. Затем собрала в пакет немного вкусной еды.

– Извини, я тебя сегодня не приглашаю. Возьми сухим пайком.