Исповедь одинокого мужчины
Шрифт:
– А где второй пассажир? – спросил он меня.
– Он знакомого увидел и с ним решил ехать.
– А я третьего человека, к сожалению, не нашел и следующий рейс самолета будет только через полчаса. Но вы не беспокойтесь, я уже по дороге договорился с одним знакомым шабашником, ему срочно в город надо, и он вас довезет за 40 рублей до ближайшего метро, как мы с вами и договаривались. Правда, у знакомого не иномарка, а «Жигули»-«пятерка», но зато один поедете. Устроит?
– Без проблем, – сказал я.
После этих слов таксист молча взял мой чемодан и пошел дальше по автостоянке. Метров через 20 мы подошли к «Жигулям». Мой знакомый таксист сам открыл дверцу багажника «Жигулей», положил туда чемодан
– Окей, садитесь в машину вперед, у меня на заднем сиденье барахло разбросано, – сказал мне славянской внешности мужчина, лет 45, крепкого спортивного телосложения.
Я сел в «Жигули», и мы поехали. Где-то километров пятнадцать мы ехали спокойно, слушали музыку и разговаривали о том о сем. Потом я спросил:
– А что так поторопились с отъездом? Нашли бы не одного человека, а подождали следующий рейс, взяли ли бы до города троих. Все-таки 120 рублей заработали бы, а не 40.
Водитель сначала смутился, а потом спокойно, но зло сказал: «Какие 40 рублей, братан, о чем ты?».
Когда мне нагло начинают тыкать, то независимо от возраста и положения собеседника я тоже перехожу на «ты».
– Как о чем? Заработал бы ты за поездку не 40 рублей с одного меня, а 120 рублей с троих пассажиров.
– Парень, ты что гонишь? Ты что, расценок не знаешь, что ли? Ты мне должен будешь заплатить 40 рублей за каждый километр, и это еще по-божески. На иномарках такса 50–60 рублей за один километр. А здесь до Москвы километров 35 будет.
– Тебе же тот водила при мне сказал, чтобы довез, как и договаривались, за 40 рублей до города, – смутившись, сказал я.
– Послушай, кореш, не парь мне мозги. Где ты такие цены видел? Тот мужик, Николай, мой знакомый, при тебе сказал, что такса будет 40 рублей за один километр пути. Если хочешь, можем вернуться, он еще наверняка там самолет дожидается.
– Так, ну-ка тормози. Давай разберемся.
Он притормозил. Я заметил, что ручки, открывающей пассажирскую дверь, со стороны салона нет. Она была оторвана. Также отсутствовала ручка, опускающая боковое стекло. Выйти из машины пассажиру можно было только, если тебе откроют дверь снаружи. Я немного опешил, оказавшись запертым рядом с этим бугаем.
– Если хочешь, братан, мы сейчас вернемся в аэропорт и там выясним у таксистов, сколько стоит километр пути. Но ты мне тогда оплатишь и обратную дорогу, и моральный ущерб, потому что я опаздываю в город и мне совершенно не резон обратно возвращаться. Там, в аэропорту, тебе каждый о таксе скажет. Вчера одна дама вернулась с полпути, спросила всех таксистов, охранников стоянки, даже в ментовку аэропортскую зашла. Ну и что в результате поимела? Потерянное время, двойные расходы, нервы и здоровье.
И я вдруг сразу допер, что меня раскрутили. Я начал лихорадочно соображать, как могут развиваться в дальнейшем события.
«Мафия аэропортовская, – подумал я, – И тот, который меня встречал у багажного отделения, и тот, второй пассажир, который все разузнал про меня, куря рядом с машиной и якобы ожидая таксиста. Думаю, если бы я сказал тогда, что являюсь топ-менеджером и хорошо получаю, то этот долговязый никакого бы знакомого не встретил, а поехал бы со мной и они меня бы обрабатывали в машине втроем. А так, поняв, что денег у меня мало, доверили одному этому бугаю. Можно, конечно, поехать назад, попытаться добиться правды, но так не хочется с этим говном общаться. Возвращаться в аэропорт, чтобы с ними со всеми там материться два часа на стоянке, как-то совсем нет желания. Наверняка и охранники автостоянки получают свой процент от этих уродов, и в ментовке аэропортовской у них прикрытие есть. Если приспичит, то можно, конечно, в другое отделение
– Я вижу, у вас там все схвачено, – поразмыслив немного, твердо сказал я ему, – и посадка, и высадка. Хорошо команда работает.
Бугай немного смутился, но спросил с наигранным удивлением:
– О чем ты опять бакланишь?
– Уже неважно. Проехали. Слушай, у меня нет таких денег. Только 200 рублей в кошельке. Я тебе их отдам, как только ты меня из своей тачки выпустишь и вынешь мой чемодан из багажника.
– Покажи кошелек, – сказал он.
– Что тебе еще показать? Может быть, какого цвета у меня трусы? Короче, решай сам: или я тебе отдаю 200 рублей и остаюсь здесь на трассе, или возвращаемся в аэропорт для дальнейшей разборки с таксистами, ментами и твоими сотоварищами.
Бугай подумал немного, потом вышел из машины, открыл сначала мою дверь, а затем багажник, вынул мой чемодан и поставил его между нами на асфальт. Я достал деньги из кармана джинсов, отсчитал 200 рублей и отдал водиле, сказав при этом, что про их шайку напишу в газете.
– Пиши сколько влезет, – ответил он, сел в машину, на моих глазах развернулся и уехал в сторону аэропорта.
«Да, Москва, хорошо ты меня встречаешь, ничего не скажешь», – грустил я, стоя на остановке автобуса. Через 20 минут подошел автобус, я сел, купил за 8 рублей билет и поехал стоя в переполненном автобусе в свой любимый город.
Через несколько дней я поинтересовался на работе у коренных москвичей о стоимости проезда на такси из аэропорта «Домодедово» до города. Мне сообщили, что за 150–200 рублей можно спокойно доехать из аэропорта до ближайшего метро в Москве.
В какую-нибудь московскую газету я так ничего и не написал об этом инциденте, так как через три дня опять предстояла очередная командировка с задачей открывать с нуля, с чистого листа газету в столице Кузбасса, славном городе Кемерове. А в региональных изданиях московский криминал не очень интересен читателю, там и своего, местного бандитизма и мошенничества в ту пору хватало – о нем и писали в своих еженедельных газетах по целой странице в каждый номер.
В Кемерове я задержался надолго, почти на четыре месяца. Открыл фирму, набрал штат, закупил оборудование, выпустил газету, которая почти сразу стала популярной не только в городе, но и по всей области. Можно было бы ехать в Москву, но я не мог найти долгое время себе замену на должность генерального директора, от которого в основном, как показывала практика, зависит будущее фирмы и издания. Хотелось бы оставить после себя идеальный механизм, чтобы потом, во-первых, не возвращаться в Кемерово вновь с антикризисными задачами, а во-вторых, не краснеть в Москве перед руководством за свою деятельность. К тому времени меня уже уважали топ-менеджеры и наверняка обо мне слышал хозяин издательского дома Лев Метрик. Я его, конечно же, видел в коридорах московского офиса, здоровался с ним, но очно представлен ему не был и ни разу с ним не разговаривал. Все общение и постановка задач шли через его заместителя и непосредственного моего начальника Дмитрия Гавриленко.