Исповедь палача с Лубянки. Эмиссар Берии с особыми полномочиями
Шрифт:
Комментарий Александра Севера
В реальности не мог бывший следователь прокуратуры назвать находящегося под следствием человека, чья вина еще не доказана судом, «врагом народа». Автор воспоминаний, похоже, приписал Черкесову слова, которых тот не говорил. В этом нет ничего удивительного. Сложно дословно воспроизвести по памяти весь разговор, который произошел полвека назад.
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
Точно так же, как до этого «врага народа» Заковского [5] , своего приятеля. Дружили они с 1934 года, когда Заковский был назначен начальником УНКВД. Вот только не получилось, Литвин решил, что вызов в Москву – это «ловушка», и предпочел лучше застрелиться, чем сотрудничать со следствием. Знал он о том, что в апреле 1938 года Заковского арестовали, а в конце августа того же года расстреляли. И ничем не мог помочь ему Ежов.
5
Заковский
После возвращения из Ленинграда я решил подробнее узнать у Блохина о Заковском. Комендант охотно рассказал мне, что Ежов и Заковский были собутыльниками. Подружились они еще в Ленинграде на почве любви к спиртному и сомнительного прошлого обоих. Блохин утверждал, что Заковский до революции был простым матросом и никакого участия в революционной деятельности не принимал, хотя во всех анкетах и автобиографиях подробно писал о своем участии в борьбе с царизмом. В органы ВЧК попал благодаря своей национальности – латыш, устроили земляки...
Комментарий Александра Севера
Леонид Заковский родился в 1894 году в Курляндской губернии. Окончил два класса городского училища. С 1909 по 1911 год – ученик ремесленника в частной медно-жестяной мастерской Ансона (г. Либава). С 1911 по 1912 год – матрос на пароходе «Курск» Русско-Восточно-Азиатского пароходства на линии Либава – Нью-Йорк. С 1912 по 1913 год – подмастерье в медно-механической мастерской Ансона. В 1912 году связался с местными анархистами и в феврале 1913 года арестован, но через несколько дней освобожден. В декабре 1913 года арестован и в январе 1914 года по решению Особого Совещания МВД выслан на три года под гласный надзор полиции в Олонецкую губернию. В январе 1917 года, после окончания срока ссылки, приехал в Петроград. Уклонился от призыва в армию. В феврале 1917 года примкнул к Центру объединенных латышских групп РСДРП (б) Северного района Петрограда. В октябре 1917 года участвовал с отрядом матросов в захвате петроградской телефонной станции.
В декабре 1917 года поступил на службу в ВЧК. За три месяца прошел путь от разведчика (низшая должность, говоря современным языком, оперуполномоченный) до начальника разведки – коменданта ВЧК. С марта 1918 года по январь 1919 года участвовал в Гражданской войне. Затем служил на различных руководящих должностях по всей Советской России. В феврале 1926 года занял пост полпреда ОГПУ по Сибирскому краю. Затем аналогичные посты по Западно-Сибирскому краю и Белорусской ССР. На пост начальника УНКВД Ленинградской области он перешел с должности наркома внутренних дел Белорусской ССР.
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
Блохин также сказал, что Заковский регулярно ездил по личным делам из Ленинграда в Москву, где несколько дней жил на квартире Ежова и принимал активное участие в совместных оргиях... Эти поездки он оформлял как служебные командировки. «Близкие у них были отношения, даже очень. Знаешь, как Заковского Ежов называл? Ленечкой. Педераст, – заявил комендант. – Вот так и жили они. Зато за глаза «интеллигентишка» Ежов называл своего собутыльника уголовником. Жаловался, что Ленечка ведет себя как боцман. Хамит, постоянно матерится, пьет много, а когда сильно пьяный, драться начинает. При этом Ежову он нравился и старался держать около себя. Когда в Ленинграде у Ленечки проблемы начались, Ежов его в Москву к себе перетащил».
Позднее я узнал, что Заковский во время службы начальником УНКВД в Ленинграде «прославился» регулярными пьянками в рабочее время, а также многочисленными амурными похождениями. Его партнершами были бывшие проститутки и дамы легкого поведения, которых находили подчиненные «Ленечки». Слухи о его аморальном поведении, а также нарушениях норм соцзаконности стали доходить до Москвы, и поэтому Заковского срочно перевели в центральный аппарат...
Комментарий Александра Севера
Формально о противоправных деяниях начальника УНКВД Заковского в Москве узнали только в марте– апреле 1938 года. Политбюро ЦК ВКП (б) 14 апреля 1938 года приняло Постановление «о Заковском». Процитируем текст этого документа:
«1. Ввиду того, что в работе по Ленинградскому УНКВД выяснился ряд серьезных недостатков за период работы т. Заковского, как то: переписка заключенных с волей и шпионом Гродисом в частности, создание дутых дел; засоренность аппарата УНКВД шпионскими элементами, которые работали до последнего времени, несмотря на имеющиеся на них компрометирующие материалы, – ЦК ВКП (б) считает, что т. Заковский не может сейчас пользоваться полностью политическим доверием как руководитель чекистской работы.
2. ЦК постановляет: освободить т. Заковского от обязанностей заместителя НКВД СССР и назначить его начальником строительства Куйбышевского гидроузла, где он должен своей работой восстановить полное к себе
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
6
Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «о Заковском». 14 апреля 1938 года. // ЛУБЯНКА: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД.
– Так откуда Литвин узнал, что в столице его арестуют? Ведь он был в дружеских отношениях с самим наркомом! – притворно удивился я.
Собеседник озвучил версию, которая циркулировала в центральном аппарате – ее мне рассказал Блохин.
– Ежов предупредил, – разъяснил собеседник, – когда они по телефону говорили. Он потом это на следствии сообщил... В прошлом году, в августе (1938 года. – Прим. авт.), Ежов хотел сделать своим заместителем Литвина. Они даже будущее назначение успели отметить на даче у наркома. Правда, вместо Литвина пост зам. наркома занял Берия. Прошлой осенью (1938 года. – Прим. ред.) Ежов стремительно утрачивал реальную власть в наркомате. Произошло это после назначения его заместителем Берии, – следователь продемонстрировал знание процессов, происходящих в центральном аппарате. – Понимал Ежов, что все его преступные деяния станут известны Берии. А тот не будет сюсюкаться с «врагами народа», как Ягода, и всех заставит отвечать за преступную деятельность. Вот и решил Ежов начать свидетелей убирать, чтобы самому спастись. И первым в этом списке Литвин стоял...
На самом деле первым Люшков был, который после получения указаний от Ежова в июне 1938 года сбежал к японцам. Но об этом я не стал рассказывать Черкесову.
Комментарий Александра Севера
1-й секретарь ЦК КП (б) Грузии (совмещал эту должность с постом 1-го секретаря Тбилисского горкома КП (б) Грузии) Лаврентий Берия был назначен 1-м зам. наркома внутренних дел 22 августа 1938 года – за три месяца до самоубийства Михаила Литвина. В Москву его вызвали внезапно – только 31 августа 1938 года его освободили от партийных должностей в Грузии.
Позиции Берии в центральном аппарате наркомата резко усилились 8 сентября 1938 года – в тот день он был назначен начальником 1-го управления НКВД СССР.
Структура 1-го управления (организовано 9 июня 1938 года):
1-й отдел – охрана правительства;
2-й отдел – оперативный;
3-й отдел – контрразведывательный;
4-й отдел – секретно-политический;
5-й отдел – иностранный (внешняя разведка);
6-й отдел – «чекработы» (оперативного обеспечения) в органах милиции, пожарной охраны и военкоматах;
7-й отдел – оперативное обеспечение объектов оборонной промышленности;
8-й отдел – оперативное обеспечение объектов промышленности;
9-й отдел – оперативное обеспечение объектов в сельском хозяйстве, торговле и заготовках.
К началу ноября 1938 года Николай Ежов уже утратил власть и не мог влиять на назначение своих заместителей. К тому же все знали, что Михаил Литвин – человек из «команды» обладателя «ежовых рукавиц».
Михаил Литвин, вне зависимости от сказанного ему Николаем Ежовым во время их последнего телефонного разговора, понимал: в Москву его вызывают точно не для того, чтобы объявить о повышении. В лучшем случае о переводе на другую работу, в худшем – о том, что он арестован.
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
– И вам поручили проверить показания Ежова относительно его связи с Литвиным? – осторожно произнес я.
– Не совсем так, – собеседник почувствовал в моем вопросе «ловушку». – Дело в том, что в то время сотрудников территориальных органов обычно не привлекали для проведения следственных мероприятий в отношении руководства центрального аппарата. К тому же, как мне рассказывал Блохин, доказательств вины Ежова было более чем достаточно. Поэтому привлекать к сбору дополнительных фактов простого следователя из областного управления наркомата никто бы не стал. Существовало и еще одно важное обстоятельство: Литвин покончил с собой еще до того, как ему было предъявлено официальное обвинение.
О дружбе Ежова и Литвина мне Блохин много чего интересного рассказал. Комендант сказал, что познакомились они в начале тридцатых годов, когда оба служили в одном (Распорядительном. – Прим. ред.) отделе ЦК ВКП (б) – один начальником, а другой – его заместителем. «Помнится, Литвин уже тогда кадрами заведовал». Потом их пути разошлись. Один остался в Москве, а другого отправили на Украину. Дослужился он до должности 2-го секретаря Харьковского обкома. Судьба Литвина резко изменилась, когда его бывший начальник и собутыльник был назначен наркомом внутренних дел.
«Знаешь, что общего у них было? У обоих «темные пятна» в биографиях. У Ежова – отец подпольный притон содержал, а мать из дворянок. Да сам он во время Гражданской войны дел натворил. Сначала в банде состоял, а потом белогвардейцам помогал. Его даже за эти дела расстрелять хотели, но приговор отменили. У Литвина еще хуже. Он во время Гражданской войны с белогвардейской контрразведкой сотрудничал. Поймали его однажды белые и поставили перед выбором: на них работать – подпольщиков находить и сдавать – или умереть. Он первое выбрал. И это только сейчас выяснилось», – сообщил Блохин.