Исповедь Плейбоя
Шрифт:
Юля приезжает утром, около шести. Долго и упорно тарабанит в дверь, игнорирует мои крики «валите все на хер!» и орет, что если я не открою, она подожжет дверь. Я слишком хорошо ее знаю, чтобы игнорировать угрозу.
Она фурией влетает внутрь. Судя по внешнему виду и потекам туши под глазами, ночевала хрен знает где. У Юльки уже пару лет есть своя квартира: однокомнатная крохотулина в малосемейке. Когда-то давно Юля могла часами говорить, как будет классно жить, наконец, одной, наслаждаться независимостью и мыть посуду раз в неделю. Квартиру ей купили родители, на сбережения, которые разделили поровну между Юлькой и ее младшей сестрой. Младшая давно замужем и живет где-то на севере страны, и, по словам Юльки, ни в чем не нуждается. В общем, родители сделали доченьке
— У тебя выключен телефон, - сверкает глазами Юля.
На ней дешевое платье, дешевые туфли, не очень хорошо прокрашенные волосы. Она работает учительницей в школе и на ставку перебивается, чем есть. И каждый раз, когда разговор так или иначе касается шкурных вопросов, несет свое призвание, как знамя. Считает, что лучше жить бедно, но честно, а не так, как я. «Как я» - это у нее просто имя нарицательное, этакое мерило всех смертных грехов.
— Был тяжелый день, - сонно говорю я, до сих пор ощущая последствия вчерашнего «фейерверка».
Юлька нервно копается в сумочке, достает телефон и тычет мне в лицо. Кстати, это мой подарок, ему всего два месяца, но она уже успела угробить экран, и мне требуется время, чтобы разобрать мелкий шрифт в паутине трещин.
— «Отъебись от меня», - читаю вслух, подавляя зевок.
— Это что такое, а? Это что за на хуй такой, Руслан?!
Я едва успеваю отклонить голову, потому что телефон со свистом пролетает у меня над ухом и врезается в стену. Судя по звуку удара, теперь его уже ничто не спасет. Юлька пытается ударить меня сумкой, но я перехватываю ее руки и буквально силком опрокидываю на диван. Она явно еще под градусом, потому что от нее разит дешевым спиртным. Понятное дело, что ее подружки – такие же училки, как и она – не могут себе позволить приличное бухло.
— Юль, ты меня вчера поддостала своими звонками, - говорю я.
— Вчера был наш день!
— Поэтому я тебе позвонил, ты сказала, что занята, и не ответила на мой следующий звонок. Ко мне какие вопросы?
Таблетки сделали свое дело, и голова болит намного меньше, чем могла бы, но она все равно болит, и каждый громкий звук заставляет меня морщиться от болезненных уколов за ушами. Но Юле, конечно же, плевать. Пока я спал без задних ног, она явно тщательно готовилась к представлению для одного зрителя, и, насколько я ее знаю, все равно не закроет рот, пока не отыграет роль до конца.
Поэтому я просто «выключаю звук»: она орет, размахивает руками, срывается на ноги и носится вокруг меня, как шаман вокруг ритуального костра, а я думаю о том, что сегодня меня «сняли» на встречу выпускников с четырех до восьми, а в десять у меня Диана, которая всегда хочет только меня, и только раз в неделю на один час. На больше у нее просто не хватает денег. Не в правилах агентства оспаривать выбор клиентов, но я уверен, что Алена менеджер на телефоне – все-таки осторожно озвучила ей более «бюджетную» альтернативу. И то, что Диана по-прежнему, вот уже два месяца подряд, каждую субботу хочет только меня, очень херовый знак. Как и то, что ее лучшая подружка, Кристина, тоже заказывает меня раз в неделю те же два месяца. Только ее день – воскресенье. Уверен – обе скрывают меня друг от друга.
— Руслан! – Юля бьет меня кулаком по плечу, пытается выпустить когти, как дикая кошка, но я быстро хватаю ее за талию, перебрасываю через плечо и бросаю на смятую кровать.
Ставлю на колени, задираю юбку и отодвигаю в сторону белье.
Это просто пустая механика. У любого мужика утром нормальный стояк, я – не исключение. После пары толчков Юлька перестает беситься и начинает сама подмахивать мне бедрами. Пытается задрать голову, но я жестко, ладонью, придавливаю ее щекой к простыням. И за каким-то хером отбрасываю
Если немного спустить фантазию с поводка, то можно представить, что кожа на ее заднице – белее снега, что она меньше на пару размеров, что от нее пахнет персиками и мандаринами.
Но, блядь, это все равно, что трахать резиновую бабу, думая, что она не хуже реальной женщины.
Юлька кончает первой, я успеваю выйти из нее и заканчиваю рукой, спуская все ей на ягодицы. Она почему-то это любит. А я просто знаю, что она рассеянная и пропускает противозачаточные, а ни одному из нас дети точно не нужны. Ну какие из нас родители.
«— Тебе нужен кот»
Я бреду в душ, пока Юлька, стаскивая с себя остатки одежды, забирается под одеяло и бубнит что-то о том, что теперь я должен ей новый телефон.
Глава восьмая: Плейбой
Два месяца спустя, сентябрь
— Ты встречаешься и с ней тоже?!
Истерические нотки в голосе Дианы режут слух, и я брезгливо морщусь.
Терпеть не могу припадки не очень красивых, не очень свежих женщин «немного за сорок». Особенно тех, кто почти ничего не добился в жизни, даже если они каждый день вставали с мыслью, что строят блестящую карьеру и в полушаге от успеха. К сорока годам каждая вторая, оглядываясь назад, «внезапно» понимает, что у нее ничего нет: ни мужа, ни детей, ни статуса. А любимая работа, на которую угроблена вся молодость и лучшие годы зрелости, в любой момент может дать под зад ногой. И в офисе, или школе, или в банке ничего не изменится, если один исполнительный винтик заменят другим, только более новым и усовершенствованным. В сухом остатке у таких, как Ди и ее подружка Кристина только отсутствие личной жизни и разбитые в хлам нервы. Но и среднему классу нужна сказка. Как говорит наша Рабовладелица: именно пролетариату больше всего хочется зрелищ. Поэтому Дианы, Кристины, Тани и Мани платят за любовь таким, как я – непременно красивым, умным, обаятельным, с полным комплектом тренированной мускулатуры и в трусах от «КК». Они платят за красивую фальшивку, за пузырек с самообманом, а потом, когда пить больше нечего, винят стекляшку за то, что принимали не по рецепту.
Вот поэтому я не люблю «долгоиграющих» клиенток. За редким исключением рано или поздно все придумывают любовь, и каждая считает, что именно ей суждено стать камнем, о которые разобьется корабль моей беспутной жизни. Заблуждение – самый сильный яд.
— Прекрати, пожалуйста, - спокойно говорю я, нащупывая телефон в кармане брюк.
— Ты же… - Диана цепляется себе в волосы, смотрит на меня лихорадочным безумным взглядом. – Как ты мог, и с ней… и со мной. С нами обеими.
— Ничего личного, Ди, просто работа.
Четыре месяца назад Диана заказала меня на офисный корпоратив и, как это часто бывает, имела неосторожность проболтаться о моей профессии своей закадычной подружке, которая положила на меня глаза через секунду после того, как я ей улыбнулся. От откровенных заигрываний ее в тот вечер удержало только то, что я уже был куплен. Не знаю, какими правда и неправдами Кристина выпытала у Дианы мои данные, только на следующий день я уже драл ее у стены и хорошо отыгрывал роль доминантной скотины. У всех женщин свои причуды. Ди любит, чтобы с ней сюсюкались, как с маленькой целкой, Кристина любит делать жесткий горловой минет, и когда я называю ее «моей блядью». Если эти распарованные Синие чулки когда-нибудь найдут себе обычных любовников или мужей, обе будут фальшиво стонать в постели, изображая добропорядочных матрон. И будут пытаться кончить, представляя меня вместо пыхтящих сверху Пивных животов.