Исповедь Плейбоя

Субботина Айя

Пахнет дождем и пожухлыми листьями, земля под ногами немного проседает.

Значит, точно привезли закапывать под березкой.

Это только в боевиках с Крепким орешком герой может сопротивляться даже когда его скрутили под руки, как восточного пленника. На самом деле, это просто мишура, красивая сказочка для киношного эффекта. Всем нужны не убиваемые герои, никто не любит слабаков. Невозможно вырваться, когда от удара по голове в башке не мозги, а каша. И тем

более нельзя сделать это с заломленными за спину руками.

Дергаться сейчас, значит, давать этой твари, по имени Шаповалов, повод злорадствовать.

Он прижимает ко рту окровавленный носовой платок и ему уже явно не хочется улыбаться. А вот я с радостью растягиваю губы в подобие улыбки, за что меня тут же лупит в живот один из тех Людей в черном, что стоят позади своего хозяина. И того – четверо. Этот пидор так боится еще раз отхватить, что решил подстраховаться, хоть и двух против меня одного было бы достаточно.

После удара внутренности сворачиваются в клубок, и я, вспоминая тренировки, начинаю мерно и глубоко дышать. Еще немного – и от острой головной боли точно стошнит, но нужно продержаться хотя бы немного.

— Нужно было взять деньги, шлюха, - гундосит и немного шепелявит Неутомимый.

Ничего не могу с собой поделать – снова скупо смеюсь. А что? Мою участь это никак не изменит, так хоть посмотрю с улыбкой в лицо зажравшейся твари. Я, может, и шлюха, но и разу в жизни не поднял руку на женщину.

Надеюсь, Кошка, у тебя рано или поздно откроются глаза, ты пошлешь этого гандона в жопу и найдешь себе хорошего парня.

Глава двадцать третья: Снежная королева

Я прихожу в себя в больнице, и не сразу понимаю, почему мир вокруг - черно-белый.

Голова немного болит и от резких движений челюсть сводит судорогой, как будто мой череп насадили на ржавую спицу и медленно, с противным скрипом проворачивают вдоль своей оси.

Во мне не торчит капельница, и я не привязана по рукам и ногам, но все равно почему-то чувствую себя пленницей. Возможно потому, что в узкой полоске света под дверью явно видны тени от двух ног. Похоже, там охранник.

Нужно вспомнить, почему я здесь, но мысли путаются и скачут испуганными кузнечиками. Ловить их голыми руками не получается, поэтому я нахожу кнопку на боку кровати и просто до упора зажимаю ее пальцем.

Через минуту в палату влетает медсестра, и пока дверь за ней медленно закрывается, я вижу по ту сторону одного из охранников Юры. Взглядом коршуна он следит за тем, как девушка подходит ко мне и спрашивает, чем может быть полезна.

— Что случилось? – спрашиваю ее, едва ворочая языком. Тяну руку в сторону

столика, где стоит минералка, и тут же получаю полстакана. Девушка немного приподнимает кровать, так, чтобы я полулежала, и отходит. – Что со мной случилось? Почему я здесь?

А ведь я все помню, просто… все в тумане. Молочно-белом и плотном, через который не пробраться даже с фонарем в руке.

Медсестра секунду колеблется и выдает явно заранее приготовленную ложь:

— Вы потеряли сознание, Эвелина Викторовна. Когда падали – ударились головой. Небольшое сотрясение, ничего страшного. Мы понаблюдаем вас пару дней и выпишем.

— Хорошо вызубрила, - с иронией хвалю я.

Она даже не пытается отнекиваться, просто топчется на месте и взглядом выпрашивает разрешение уйти. Поэтому, когда в палату заходит Юра и кивком приказывает ей убраться, пулей вылетает за дверь.

У него отек на всю нижнюю часть лица, и он прижимает ко рту платок, как будто боится заразить меня смертельным вирусом.

Нужно вспомнить. Нужно заставить свой больной мозг вспомнить, почему я здесь.

— Как ты, Ви? – Муж присаживается на край кровати.

— Что с тобой? – переспрашиваю я, кривясь от противных шепелявых звуков его голоса. Раньше он так не говорил.

— Появился повод навестить своего стоматолога, - небрежно бросает он.

Протягивает ладонь, чтобы пригладить мои волосы… и я судорожно жмурюсь, закрываю глаза, как будто жду не ласку, а удар.

Внутри все сжимается, реальность кувырком катится с горки, по пути вышибая искры воспоминаний, в которых есть я, Руслан, мерзкие слова человека, с которым я каждую ночь делила постель. И есть его толчок, после которого я теряюсь, и впервые за восемь лет бессонницы не испытываю радости от забвения в тишине.

Юра понимает, что разыгрывать комедию бесполезно, кивает, но не торопится встать с постели.

— Уберись от меня, - цежу сквозь зубы, но он даже не шевелится. – Я хочу поговорить с родителями.

— Представь себе – они тоже хотят с тобой поговорить, - ничуть не испуган он.

Дурной знак. Очень-очень дурной знак. Он ведь знает, что с ним сделает мой отец, когда правда о причинах моего обморока всплывет наружу, и должен осознавать последствия не только для нашего брака, но и для дружбы кланами в том числе.

Нашего брака уже нет. Как нет и союза, ради которого нас свели, как породистых щенков.

Я не собираюсь давать второй шанс. Я не девочка из подворотни, которую можно задобрить подарками.