Исповедь плохой подруги
Шрифт:
Ох, ну спасибо за разрешение. Кстати, я им воспользовалась. Инородным объектом оказалась ладонь Тимура. Она была потной, так что колено вскоре тоже таким стало.
Повисла тишина. Мне стало скучно и так как делать мне ничего не хотелось, я решила начать ждать, что кто-нибудь другой захочет что-нибудь делать. Например, Тимур может снова спросить разрешения меня поцеловать. Я бы, конечно, согласилась. Но раз он не спрашивает, то, наверное, не хочет. Ну все понятно.
Я обиженно заворочалась.
—
Ну и как он по одним моим ворочаньям понял, что что-то не так?
— Все так, — буркнула я.
— А лицо чего такое недовольное?
Все, тайна разгадана. Я призадумалась над тем, что бы такого остроумного ответить. Но так как мой ум сейчас походил скорее на желе с клубникой, чем на что-то острое, я все молчала.
Тимур перевернулся на бок, а я убрала с него свои конечности, потому что стало не удобно. Теперь мы снова не касались друг друга. Ну, если не считать взглядов.
— Мне нравится, как пахнут твои волосы, — сказал Тимур.
Волосы? А все остальное, значит, не нравится? Капец.
— Это подушка Адель так пахнет, — сказала я, не задумываясь.
Ну блин, не могут волосы пахнуть настолько хорошо, чтобы им выделили аж целую реплику.
— Нет, — твердо сказал Тимур. — Я же могу различать ваши запахи.
— Можешь, — сказала я, хотя Тимур не спрашивал, а утверждал.
И откуда такая уверенность? Чтобы различать, нужно хорошо знать. Меня эта мысль почему-то напрягла.
— Так ты скажешь, почему вы с Адель так друг друга не любите?
Хотя Тимур никогда прямо не говорил, что не любит Адель, я сама прекрасно это понимала. По скепсису в его словах, когда речь заходила о ней, по поджатым губам и надменному взгляду, которым он на нее смотрел.
Тимур молчал.
— Пожалуйста, — сказала я. — Ты же уже согласился сказать… Когда мы были внизу, на кухне.
— Да, — сказал Тимур. — Да.
На несколько секунд он задумался, а затем заговорил:
— Помнишь, я рассказывал тебе, что рисую портреты своих знакомых?
Я кивнула из-за чего прядь волос сползла вниз по подушке и пришлось снова ее убирать.
— Ну так вот я хотел нарисовать и ее портрет… — Тимур улыбнулся, словно вспомнив смешную, но дурацкую шутку. — В общем, сколько я не пытался, получался только какой-то шарж. Слишком большие губы, слишком длинный нос и все такое. Затем я подумал, что будет смешно, если я нарисую настоящий шарж. Я так и сделал.
— Надеюсь, ты не показал его Адель? — спросила я, улыбаясь.
Тимур не ответил, но по его искрящимся от смеха глазам, я поняла, что именно так он и поступил.
— Тогда почему ты все еще жив? — смеясь, спросила я.
Тимур пожал плечами. Точнее одним плечом, ведь второе тонуло в одеяле.
— Жив-то я
— И все? Из-за дурацкого рисунка?
Я нахмурилась. Что-то в этой истории было не так. Ладно Адель, она реально могла на такое обидеться. Но Тимур… Тот Тимур, которого я знаю, не стал бы так вести себя с человеком, который всего-навсего не оценил его шутку. Дело явно в другом. Только вот в чем? Как это узнать? И надо ли узнавать?
Даже если бы я успела подобрать слова для этих вопросов, то все-равно не успела бы их произнести. Тимур положил руку мне на талию. Я ощущала тепло его ладони даже сквозь футболку. В следующий миг он меня поцеловал. Его губы были мягкими, что совершенно не сочеталось с тем, каким Тимур был в моей голове. Добрый, веселый, но точно не мягкий.
Я положила руку ему на щеку. Почему-то захотелось так сделать. Она мягкой не была. Крохотная щетина, которую в такой полутьме и не разглядишь, приятно покалывала подушечки пальцев.
Не отрываясь от губ, Тимур заскользил рукой от талии выше по моему телу. Вот тут уже у меня началась тахикардия. Уверена, если бы мы стояли, то у меня бы коленки сначала задрожали, а потом подкосились бы. Опьянение, если оно и было, улетучилось уже давно.
Когда его ладонь накрыла мою грудь, я сдавленно охнула.
— Все нормально? — спросил Тимур.
— Да, — произнесла я быстро, чтобы не отвлекаться на разговоры.
На разговоры мы и не отвлеклись. Но ради кое-чего другого пришлось прерваться. Я услышала, как распахнулась дверь. Через мгновение кто-то включил свет. Я подскочила. В дверном проеме стояла Адель.
— Я не смотрю! Не смотрю! — тараторила Адель, пробираясь к туалетному столику. — Я за расческой…
Ладонью, будто шорой, она закрывала глаза. Может, если бы я не подскочила, то Адель и не признала бы меня, но резкое движение заставило ее чисто машинально глянуть в нашу сторону.
Несколько секунд в комнате царило молчание. Я смотрела на Адель, она смотрела на меня. Не знаю, что там делал Тимур. Лучшим вариантом было бы его исчезновение, но, судя по лицу Адель, было уже поздно.
— Обалдеть, — сказала Адель.
Она нарушила молчание и я, будто бы получив разрешение на дыхание, глубоко вдохнула.
— Обалдеть, — повторила она.
Так, ну, наверное, теперь мне нужно что-то сказать.
— Адель, — начала я, поднимаясь и оправляя юбку. При все этом я старалась не разорвать с ней зрительного контакта. — Мы просто…
Не дожидаясь, пока я договорю, Адель рассмеялась. Она смеялась долго, запрокинув голову. Я не знала, куда приткнуться. Что это значит? Она настолько зла, что даже злиться не может и потому смеется?