Исповедь плохой подруги
Шрифт:
Адель тем временем уже выровнялась на своем сидении и теперь хихикала, наблюдая за моей реакцией.
— Ты чего? — сказала я так, будто Адель отняла у меня конфету, о которой я мечтала весь день.
— Шутка! — сказала она.
Я еще несколько секунду смотрела в ее смеющиеся глаза. Не знаю почему, но мне было ужасно некомфортно. Неужели действие, длящееся всего пару мгновений, может вызвать такие сильные эмоции? Что это вообще за глупость была? Какая шутка? Шутка — это что-то смешное. А мне сейчас совершенно не хочется смеяться, скорее
Попрощавшись, я как можно быстрее вышла из машины. Адель тоже вышла, но, когда она захлопнула пассажирскую дверь, я уже отошла на несколько метров. Обернувшись, я увидела, что она смотрит мне вслед. Я помахала, она помахала. Затем я продолжила путь, стараясь не оборачиваться. Кажется, вскоре я услышала, как завелась ее машина и как она покатила со двора. Жутких усилий мне стоило не обернуться еще раз.
Ну и что это было?
Глава 22
В которой много острого
Пару дней я ходила словно пришибленная, как Чмоня, если нагавкать на нее в ответ. Мне хотелось найти на голове волшебную кнопочку, которая позволит отключить мысли. Но такой не было, и я мучилась бессонницей. Думая одновременно обо всем и ни о чем, я могла выполнять лишь механические действия: мы гулили с Чмоней, но она все больше была сама по себе; я могла работать над дипломом, но лишь исправлять старое, а не создавать новое.
Не знаю почему тот инцидент в машине так вывел меня из равновесия. Это ничего не значило, Адель сама так сказала. Но мне почему-то больше не хотелось ее видеть. А еще я была уверенна, что нам нужно поговорить. Мы будто бы дошли до пика, после которого либо навсегда слиться, либо больше никогда не видеть друг друга. Второй вариант хоть и звучал дико для моих ушей, но все же, казалось, был лучшим. И, разумеется, я к нему не прибегла.
Меня хватило на два дня. Потом я сама позвонила Адель. Она на это время будто забыла о моем существовании. И хотя я знала, что она в конце концов вернется, мне захотелось приблизить этот момент, чтобы привнести ясность.
Адель несколько раз не взяла трубку. Вряд ли это потому, что она не слышала вызов. Телефон — буквально продолжение ее руки. Так что существовало всего две причины, по которым Адель не брала трубку — либо она умерла, либо в душе.
— Алло?
Я вздрогнула, потому что не ожидала дозвониться до нее всего лишь за пять вызовов.
— Алло, — сказала я и замолчала. Я дозвонилась. Что дальше?
— Ксюша?
— Да, я…
Я пожевала губу, пытаясь собраться с мыслями. А затем я выдохнула и заговорила скороговоркой:
— Я бы хотела увидеться как можно скорее. Ты свободна сегодня? Если да, то давай встретимся. Я подъеду, куда скажешь.
Адель не отвечала секунд пять, будто думала, что я скажу еще что-то.
— Прости, Ксюшик, сегодня не могу.
Ее голос был таким жалобным, настолько полон отчаяния, что я не сомневалась в ее искренности. На секунду я обрадовалась, что
— Ой, — только и сказала я.
Адель снова помолчала, а затем начала прощаться, но я оборвала ее:
— А завтра? Завтра у тебя будет время? Пожалуйста… Хоть ненадолго.
— Ну-у-у… — протянула Адель. — Наверное…
— Отлично! — сказала я, решив действовать быстро, чтобы Адель не успела вспомнить или придумать отговорку. — Тогда до завтра! В «KFC», окей?
— Окей, — по инерции сказала Адель.
Я сбросила вызов и чувствовала себя почти что счастливой.
Правда, на следующий день все поменялось. До выхода оставалось минут двадцать, когда Адель позвонила. Я сразу поняла, что это не к добру.
— Ксюш, привет, — сказала она и по жалостливому тону я поняла, что сейчас она скажет что-то, что я не хочу слышать.
— Да?
— Я сегодня не смогу…
Я помолчала. А что говорить? Адель тоже молчала.
— Почему? — наконец решилась спросить я.
— Ну, понимаешь, тут такое дело…
Адель начала в чем-то бурно изъясняться, но я ни слова не поняла.
— Стой, — перебила ее я. — Мы же договорились.
— Ну я же не была уверена и сказала, что подумаю…
— Нет. Ты сказала «окей».
— Не может быть. Я вчера еще точно не знала… И вообще, Ксюша, если рассчитываешь на мое время, то предупреждай заранее, окей? А то получается, что я плохая, раз сорвала планы, а ты — бедная несчастная.
От этих слов мои брови подлетели к волосам. Правда, в трубку я смогла только хмыкнуть.
— Давай перенесем?
— Но я хотела именно сегодня, — сказала я. — Потом мне надо будет плотно сесть за диплом, я бы не хотела отвлекаться…
— Ну раз диплом тебе важнее, то ты конечно можешь меня прокидать!
Я, конечно, не стратег, но эта тактика мне известна, называется «лучшая защита — это нападение». Тем не менее я не сообразила и пошла по проигрышному пути — начала оправдываться:
— Я вовсе не то имела в виду…
— Я прекрасно поняла, что ты имела в виду! И раз так, то иди сама! Все равно ты не осмелишься!
— Адель, что ты… — начала я, но Адель бросила трубку.
Чудесно. Я снова чувствую себя виноватой. И как мне следовало поступить? Извиниться за то, что Адель бросила меня за час до встречи?
В раздумьях я топала носком кроссовка по полу. Блин, да я даже обуться успела. Я собиралась почти час, чтобы сейчас все отменилось? Ну уж нет. К тому же я уже несколько часов представляла, как буду умирать от остроты крылышек. Обожаю это мазохистское удовольствие.
Адель была права лишь в том, что сама идти я не осмелюсь. Черт возьми, это страшно. Одинокие люди всегда вызывали во мне жалость. Особенно я сама. Каким ужасным или скучным нужно быть человеком, чтобы никто не захотел пойти с тобой кушать вредную еду?