Исповедь пророчицы. Источник силы
Шрифт:
По ночам я проклинала Влада и кричала, что все это его вина. Он молчал и гладил меня по голове. Он знал, что я права. За это время он очень постарел и стал выглядеть на свои тридцать три. А я… Я даже не помню, что было со мной, но его лицо тогда я запомнила навсегда: осунувшееся и тусклое. Можно даже сказать, мертвое. Влад потерял надежду – это было видно по его глазам. В его глазах наступила осень, и зелень листвы потускнела.
Шли дни, а ситуация не менялась. Охотник подстерегал меня везде, я ощущала на себе его пристальный взгляд. Даже если вокруг
– Ну что, настало твое «кровавое воскресенье»!
Тогда он дал мне срок до воскресенья.
– В воскресенье ты умрешь…
Но я врала сама себе – я знала, он не сделает этого, пока Кира была жива. Пока был жив Влад. Это были два человека, которые у меня остались на тот момент. И он затаился.
Моя жизнь превратилась в комок страха, боли и бессилия. Тогда я поняла, что значит та поговорка: «Ожидание смерти хуже самой смерти». Минуты превратились в часы, часы в дни, а дни в недели. Время тянулось невыносимо медленно, мне казалось, что я схожу с ума. Но это было только начало…
Мы с Владом переехали в его квартиру по улице Воронцова. Я больше не могла находиться в доме саки, это было невероятно трудно. Там было пустынно и тихо, и я сходила с ума от этой тишины.
Смутное время…
С Артемом меня уже ничего не связывало, кроме, конечно, прошлого, но и его мы постарались закинуть как можно дальше, чтобы оно не мешало нам «строить новые жизни». Он отдалился от меня, не мог больше страдать. Ушел тихо, я и не заметила, как. Я предала его, а он предал сам себя. Любовь, которая его грела, была самым чистым чувством в его жизни, которое украшало его душу, как новогоднюю елку, заставляя ее блестеть. Но любви не стало – я убила ее. Сколько всего я убила… Наверное, если бы за это судили, меня бы точно повесили.
Но жизнь продолжалась, как будто смеясь надо мной.
И ничего не осталось, кроме…
Мне нужна твоя сила…
Походили дни, а все оставалось по-прежнему. Но самое страшное, я ко всему этому привыкала, начинала считать правильным. Справедливым.
Влад понемногу сходил с ума, и мне начинало казаться, что все неисправимо настолько, и надежды быть уже не должно. Влад всегда знал, что делать, а в этот раз он молчал, опуская глаза. Однажды ночью я услышала, как он тихо плачет на кухне, но я боялась встать, подойти, утешить.
Страх стал частью меня, стал мной. Я до сих пор чувствую, как он живет во мне, пульсирует в сердце, питается мной, словно паразит.
Страху все равно, где его источник, ибо его источник внутри нас. И он не отпустит нас до тех пор, пока мы не отпустим его сами.
Вскоре я стала параноиком. Мне казалось, что мир против меня, что давнее проклятие моей бабушки все-таки имеет силу. Я была нежеланным ребенком в ее семье, нелюбимым и никому не нужным. Моя мать не любила моего отца. Во всем виновато это чертово проклятие. А может, мое самовнушение. А может…
Мне нужна твоя сила…
И вот однажды наступил день, когда он
Я сидела у окна и молчала, когда он вошел. Я всегда поражалась, с какой легкостью Охотники преодолевали закрытые двери. Уточню: закрытых дверей для Охотников просто не существовало.
Хотя я сидела к нему спиной, я чувствовала, что он улыбается. Его время пришло, и он был в предвкушении своей добычи.
– Ну вот, час настал! – торжествующе сказал он. – Ты готова страдать?
А мне было все равно. Я даже не обернулась.
«Ну, вот сейчас все закончится, – подумала я, – Я больше не буду страдать, я больше не буду… » Не буду! Каким тогда это казалось правильным, усталость внезапно навалилась на плечи с неистовой силой, и мне показалось, что все было бессмысленным: и моя жизнь, и те переживания у реки, и венок из желтых одуванчиков, и даже те чувства, которые рождались во мне в то время. И даже человек, который их вызывал, казался таким далеким и ненастоящим, что я уже и не верила, есть ли он на самом деле. Перестала жить. На минуту.
Пока в комнату не вошел Влад.
Охотник услышал его шаги и обернулся, на его лице было написано ликование. Я даже могла прочесть его по буквам: «С.Е.Й.Ч.А.С.О.Н.У.М.Р.Е.Т.А.Т.Ы.Б.У.Д.Е.Ш.Ь.С.М.О.Т.Р.Е.Т.Ь!»
Тогда я поняла, что помощи ждать неоткуда, что сейчас я потеряю… потеряю… самое… «то, что будет дороже всего на свете»…
Мне нужна твоя сила…
Я почувствовала, что мои руки – это щупальца с множеством присосок, а я огромный спрут.
Мне нужна твоя сила…
Я раскрыла руки, мое тело охватила незнакомая доселе нега, я почувствовала прилив силы необычайной величины.
Мне нужна твоя сила…
В следующую секунду эта сила жила за меня, действовала, руководила моим телом.
Мне нужна твоя сила…
– Беги, – крикнула я Владу.
Хотя бежать было некуда…
И я ударила. Мощь, с которой сила полилась из моих рук, поразила даже меня. И, к своему удивлению, я не смогла справиться с этой мощью – я рухнула на колени, а потом упала на пол всем телом. Этот удар опустошил меня.
Я очнулась рядом с бездыханным телом Влада. Охотник умер, остался лишь иссушенный труп, который и трупом-то назвать было нельзя. Ему было несколько сот, а может, и тысяч лет, и он превратился в пыль, когда умер.
Я снова убила Охотника!
Голова просто раскалывалась, я не могла пошевелиться. Но я должна была. Осталось еще кое-что, ради чего стоило дышать.
– Влад, – прошептала я. – Влад, слышишь, очнись!
Никакого движения.
Я приподнялась на локтях, подползла поближе. Дотронулась до его руки, судорожно пытаясь нащупать пульс, когда его ресницы дрогнули. Я с облегчением откинулась на пол.