Исповедь проститутки
Шрифт:
И когда Женю Скворцова привезли из больницы на первое заседание суда и вызвали, как одного из главных свидетелей по этому делу и как пострадавшего, Игорь глазам своим не поверил. Он долго растерянно озирался из своей клетки, но ему уже никто не мог помочь. Свидетельские показания соседки Элины Владиславовны и консьержа Сан Саныча, записи с видеокамер парадных и лифтовой кабины, и в довершение аудиозапись с моего телефона, где Игорь фактически сознался в убийстве Ксюши и нападении на Женю, – всё это сделало своё дело – Игорь, наконец, осознал всю тяжесть нависшего над ним обвинения. Адвокаты советовали ему сотрудничать со следствием, которое
Дело об убийстве было закрыто, и дальнейшее расследование по делу о наркотиках – тоже. Исаенко негодовал и досадовал. В его руках были все ниточки, ведущие далеко «наверх». И связующим звеном был Игорь, согласившийся давать показания, в обмен на пятнадцатилетний срок вместо «пожизненного». Поэтому те «большие люди», которые были замешаны в наркотиках и секс-торговле, не могли допустить, чтобы Игорь «заговорил», и их имена всплыли бы в этом деле. От него избавились, как от опасного свидетеля. Исаенко лишился своего главного звена в этом громком деле, которое грозило скандалом и разоблачением. Плетнёв был лишь поставщиком. А имена главных наркоторговцев и заказчиков так и остались в тени.
Ни я, ни Скворцов с Исаенко, ни на минуту не сомневались, что Плетнёва убили. Мы не верили в официальную версию о самоубийстве, зная характер Плетнёва. Он слишком любил себя, чтобы свести счёты с жизнью. К тому же он согласился сотрудничать со следствием в обмен на меньший срок. Он уже дал следователю Исаенко первоначальные показания, и готовился называть фамилии главных лиц во всей цепочке поставок и торговли наркотиками. Было ясно, что именно по этой причине от него избавились, как от ненужного опасного свидетеля.
Для меня же самое важное было то, что я больше никогда не увижу Игоря, своего заклятого врага. Я могла больше не бояться и жить спокойно.
* * *
Я дождалась-таки главного прорыва в своей карьере. Уже полгода, как я покинула «девятку» и перешла в эскорт. Я попрощалась со своими подружками: с Моникой, которая многому смогла меня научить, с девочками с «шестёрки» – Камиллой, Розой и Алисой. Они так и продолжали трудиться на своей шестой базе, продавая любовь за дёшево. Я же пошла дальше, как и предполагали Таисия и Михаил Васильевич с первого дня нашего знакомства, как стремилась я сама вот уже три года.
А теперь немного подробнее о моём новом месте обитания. Вилла «эскорта» представляет собой закрытый загородный дом с огромной придомовой парковой зоной за высоким забором и с охраной по периметру. Я и ещё десятка два таких же «моделей» живём здесь, словно в золотой клетке: нам нельзя покидать виллу без позволения. Среди нас есть и парни, как Ричард и Антон, мои давние знакомые. Я встретила их здесь, так же, как и Эмилию с «восьмёрки». Она узнала меня, но при встрече радость не отразилась на её высокомерной физиономии.
Романы между девушками и парнями были строго запрещены – наказанием было немедленное увольнение со штрафом. Вообще здесь было столько всевозможных правил и запретов, что можно было с ума сойти, пока всё выучишь и запомнишь. Особенно это касалось «приёмов» – вечеров, когда приезжали высокопоставленные гости. Самое первое правило, которое непременно следовало выполнять – это молчание, т.е. неразглашение
Вернёмся к правилам. Когда на вилле устраивалась вечеринка, то все девушки и парни обязаны были на ней присутствовать: от нас требовалось прогуливаться среди гостей, развлекать их разговорами, и быть постоянно в поле зрения. Запрещалось в чём-либо отказывать гостям, что бы они ни потребовали. Форма одежды соответствующая, иными словами, почти полное её отсутствие: у парней набедренная повязка, как у туземцев, у девушек тонкие стринги, лишь слегка прикрывающие лобок, и открытый бюстгальтер, лучше прозрачный.
В завершение такой вечеринки гости, как правило, расходились по апартаментам, прихватив с собой двух-трёх «моделей». Иногда это был смешанный «коктейль» из парней и девушек, и тогда в одной из спален устраивалась оргия, в продолжение которой клиента трахали по очереди то девушки, то парни.
Несмотря на строгий запрет разглашения имён и обсуждения клиентов, естественно, все мы обо всех всё знали. Довольно часто бывали новые лица, но, как правило, основной контингент был неизменным.
Через пару месяцев после моего приезда на виллу меня уже знали многие клиенты. Меня начали заказывать на выезд, а не только уводить в койку с закрытой вечеринки, т.е. я «окунулась» непосредственно в сам эскорт. Я сопровождала клиента на приём или раут, или в какую-нибудь поездку, с предоставлением полного перечня сексуальных услуг, по требованию клиента, в любое время и в любом количестве: никаких отказов или запретов, никаких капризов.
Меня покупали на день или два, иногда даже на неделю, если речь шла о загранпоездке. Я изображала молодую счастливую спутницу, зачастую, престарелых мужей, деятелей различных сфер жизни. Но иногда случались клиенты и помоложе, лет до пятидесяти. Чего я только не насмотрелась за эти полгода, чего со мной только не вытворяли. Казалось, что фантазия человеческая просто не способна на подобные подвиги. Но, как оказалось, она не имеет границ, равно как не имеет границ изощрённость и развращённость этих представителей человечества, именующих себя мужчинами, особенно если это мужчины состоятельные и влиятельные, пресыщенные вниманием и ласками, мужчины, которые могут себе позволить в этой жизни всё.
Секс давно уже утратил для меня смысл и прелесть. Я разучилась возбуждаться от прикосновений и поцелуев, поскольку вижу вокруг себя лишь похотливые взгляды, оскалившиеся слюнявые рты и тянущиеся ко мне мерзкие руки, нахально и бесцеремонно лапающие меня где ни попадя. Я давно перестала быть женщиной. Секс-машина – вот более подходящее для меня определение.
Но, как говорится, нет худа без добра. За это время я совершенно забыла о Викторе. Его образ практически стёрся из моей памяти. Мы не виделись уже больше двух лет, и у меня даже не возникало желания встретиться с ним. Порой мне даже казалось, что вся моя прежняя жизнь, включая Виктора и всё, что с ним было связано, мне просто приснилось. Я больше не чувствовала боли и обиды, и лишь иногда обрывки воспоминаний бередили мою душу и нарушали покой, но, к счастью, ненадолго. Так бывает после особенно эмоционального сна: ты ходишь полдня под впечатлением ночного сновидения, но потом снова наступает ночь, и приходит новый день, и память стирает остатки вчерашних переживаний.