Исповедь свекрови, или Урок Парацельса
Шрифт:
— А-а-а! Я тебя сейчас! — махнул в воздухе мечом Гришенька. — Я тебя сейчас победю!
— Осторожно, Гриш… — отпрянула Саша чуть в сторону, рискуя попасть под пластиковое лезвие. Внучок в игре активным бывал, шальным, так что могло и прилететь ненароком. Случалось дело.
Оно, впрочем, и прилетело. Не по ней, а по Ладиному телефону, легкомысленно возлежавшему на краешке кухонного стола. Да так прилетело, что бедный телефон под испуганное тройное «а-а-х» сорвался теннисным мячиком, ударился об дверь холодильника и хряпнулся на пол, развалившись на две части. И наступила
Саша быстро подхватила его на руки, села на стул, прижала к себе, слушая, как часто бьется перепуганное сердечко — сейчас наберет в грудь воздуху и зарыдает… И успокаивать, говорить что-то бесполезно. После такого яростно ненавистного взгляда и самой зарыдать впору. Электрический разряд, а не взгляд. Вот вам и Ладушка-оладушка, милое создание, белокурая щебетунья. Эка умеет…
Саша не видела, что там было дальше. Гриша плакал, она прижимала его к себе, оглаживала по спинке, приговаривала что-то невразумительное, что приговаривают все бабушки на всех концах света, одинаково ласковое и нежно шипящее — «…тщ-щ-щ… ну все, все… тщ-щ-щ…»
Слава богу, быстро успокоился. Но голову так и не повернул, сидел, уткнувшись ей носом в плечо. Услышала вдруг, как Лева говорит что-то — быстро, чуть виновато, чуть сердито:
— …Ну, и чего так реагировать? Работает твоя машинка, смотри, я все собрал! Прочная оказалась! Устроила содом с гоморрой из-за пустяка!
— Из-за пустяка? — хрипло, на слезном надрыве проговорила Лада. — Ты считаешь, из-за пустяка? Да ты хоть знаешь, сколько этот телефон стоит? Да я… Да мне…
Ей показалось, что Лада тоже, как Гришенька, сейчас наберет в грудь воздуху и зарыдает. И что Лева тоже посадит ее на коленки, будет гладить по белым кудрям и приговаривать: «Ну все, т-щ-щ, т-щ-щ…» Даже глаза закрыла, чтобы отогнать непрошеную картинку.
А когда открыла, сердитой Лады уже не было. Опа, фокус-покус! Перед глазами прежняя Лада нарисовалась, улыбающаяся, сладко-приятно леденцовая. Распахнутые наивностью глазки, два голубых блюдечка.
— Гришенька, прости меня, малыш… Ах, тетя плохая, напугала! Ну хочешь, давай его совсем разобьем, этот телефон?
Гриша всхлипнул испуганно, помотал головой, вжался в бабушку сильнее. Лада протянула руку, сделала губы трубочкой, шагнула, намереваясь, видимо, погладить малыша по голове.
— Нет, правда, Гриш… Подумаешь, телефон! Да он мне и не нужен вовсе! Я давно хотела себе новый купить! И молодец, что разбил, я даже тебе благодарна! Ну, повернись, Гришенька, посмотри на меня…
Саша с испугом глянула на Леву — сделай же что-нибудь, чего она пристала как банный лист? Сама виновата — нечего раскладывать свои дорогостоящие бебихи где ни попадя! И нечего ребенка сначала пугать, потом подлизываться! Он же маленький еще, все
А Лева все возился с телефоном, и лицо у него было раздосадованное. На кого досадуешь-то, сынок? На Гришу? На Ладу свою? Эх, сынок, сынок…
Надо самой выходить из положения, помощи ждать не приходится. Саша повернула голову, глянула на часы на стене, цокнула языком:
— Надо же, половина второго! Что же это мы, а? Нам ведь спать пора по режиму… Пойдем-ка, Гришенька, спать… Пойдем, я тебе книжку почитаю…
— Мам, давай я его уложу? — тихо предложил Лева.
— Не надо, я сама… А вы пока займитесь чем-нибудь. А мы сами…
Сказала и удивилась, как отчаянно у нее это вышло — «мы сами». Вроде того — отстаньте от нас. Дайте с внуком побыть, в конце концов. Не стойте над душой. Оба.
Саша принесла обмякшего от пережитого стресса Гришеньку в спальню, раздела, примурлыкивая ласково, накрыла одеялом.
— Ну? Какую книжку тебе почитать? Сказку про Ивана Быковича? Или про Чиполлино?
— Нет, ба… Лучше просто полежи со мной рядом.
— Конечно, Гришенька…
— Ты не уйдешь, когда я усну?
— Нет. Я буду рядом лежать. Ты проснешься, а я буду рядом.
— А потом, когда проснусь, ты включишь мне мультик про черепашек?
— Да все что хочешь, милый! Про черепашек так про черепашек!
— А раньше, помнишь, ты меня ругала за черепашек… А теперь не будешь?
— Нет, не буду…
— Хорошо. А то моя новая бабушка говорит, что вместо мультиков надо книжки читать. И что черепашки — это подлость.
— Подлость? Почему подлость… Ах, не подлость, наверное, а пошлость…
— Но ты мне все равно разрешишь? Новая бабушка мне только книжки на английском читает, а мне неинтересно, я не понимаю пока ничего. А еще она мне книжки такие большие-пребольшие показывает, с толстыми страницами, а на них картины всякие.
— А… Это альбомы с репродукциями, наверное…
— Она говорит, что я должен при… При… Как это, я слово забыл!
— Приобщаться, наверное?
— Да, точно! А мне не нравится, там картинки неинтересные… Я по черепашкам соскучился. Ты правда разрешишь смотреть мультик про черепашек?
— Конечно, разрешу. Договорились же. Сразу, как проснешься, найдем в компьютере твоих черепашек. Как их там…
— Леонардо, Рафаэль, Микеланджело, Донателло!
— Ух ты… Чудеса какие, язык сломать можно. Теперь я поняла, почему новая бабушка черепашек твоих испугалась.
— Почему?
— Да уж больно имена у них… Специфические. Микеланджело, Рафаэль… Знаешь, Гришук, бабушка вообще-то права. Насчет книжек. В принципе права. Книжек надо больше читать, чем мультиков смотреть.
— Почему?
— Ну, как бы тебе объяснить… Вот, например, есть такой немецкий композитор — Бетховен. И есть кино про одну умную собачку, которую тоже зовут Бетховен. И тех людей, которые много киношек смотрят, а книг не читают, эта собачка очень сбивает с толку… Понимаешь?
— Нет, ба… В моем-то мультике нет черепашки по имени Бетховен, ты не бойся, я с толку не собьюсь! Там есть Леонар-р-р-до! И Р-р-рафаэль!