Исповедь травы
Шрифт:
Родители его второй год работали где-то за границей - он сказал, и я сразу забыла, - и он жил совсем один в маленькой квартирке из двух смежных комнат. Так что мое присутствие почти не обременяло его. Снова, в который уже раз, мне повезло так, как, наверное, может везти только Стоящим на Грани Тьмы - у меня было надежное убежище.
Грег уходил из дому на целый день - институт, плюс работа, ибо стипендия в его мире была чисто символической, а деньги от родителей приходили весьма нерегулярно. Но я была абсолютно беспомощна, и он не без изящества решил проблему ухода за мной.
Одна его однокурсница состояла в некой
Я не очень-то различала всех этих Вер, Оль и Ир, сменявшихся у моей постели. Одни просто выполняли все необходимое, развлекая меня нейтральными разговорами - эти были терпимы. Другие пытались обратить меня в то, что считали своей верой - с теми, что были поумнее, я устраивала богословские диспуты в лучшем стиле Ирмы диа Алиманд, с тупыми же и настырными разговаривала исключительно по-ругиански.
Время тянулось медленно и тягостно. Я скрашивала его чтением местных книг, изредка смотрела фильмы - но вообще российское телевидение производило на меня еще более удручающее впечатление, чем даже родное ругиландское. Куда больше удовольствия я извлекала из магнитофона, но больше всего - из ежевечерних бесед с Грегом и его собственных песен...
Приходили и гости - раз в неделю обязательно появлялся Серраис, иногда заглядывал Линхи. Раза четыре меня навещал Гитранн - обязательно с гитарой и обязательно в то время, когда хозяина не бывало дома. Только в последний раз Грегу удалось его подловить - ушли они вдвоем, вернулся Грег только в третьем часу, и глаза его сияли, как у Нездешнего. А один раз пришли "Бакланы" - Россиньоль, Нелли и Луминно, долго сидели, пили чай, делились свежими сплетнями...
Флетчер не появился ни разу. Ни разу. И с каждым днем я сожалела об этом все меньше. Та истерика в Замке, видно, была последней вспышкой.
Зато однажды...
Внезапный приступ иррационального страха заставил меня пробудиться. Когда я открываю глаза, он сидит на краю моей постели, окруженный ореолом призрачного серебристого света он, Звездный, король темных эльфов, властитель Замка-без-Лица.
Я хочу крикнуть, но голосовые связки отказываются подчиниться мне, и из моего горла вырывается лишь сдавленное сипение. С трудом взяв себя в руки, я вглядываюсь в него повнимательнее и осознаю, что это всего лишь призрак - сквозь туманно мерцающую фигуру смутно просвечивают ярко-зеленые цифры на электронных часах... 03 : 12. Самый час для привидений... иным способом ему, не наделенному земной плотью, и не дано явиться на физплане. Серебристая одежда и волосы, словно осыпанные серебряной пылью... такое ощущение, что передо мной черно-белое изображение - нет ни единого цветового пятна, ни одного оттенка, что не рождался бы из простой игры света и тени.
Он чувствует, что я заметила его, поворачивает
"Привет", - бросаю я ему первая с нескрываемой горечью. "Давно не виделись..."
"За это можешь благодарить своих родственников," отвечает он мне в тон.
"Рану, значит, зализывал? А теперь соскучился, сам пришел?"
"Ах, леди Эленд, бесценная моя... Какая жалость!" - голос его холоден, даже насмешлив. "Разве я не говорил тебе, что ни с кем ты не сможешь быть так счастлива, как со мной? Но ты не поверила, госпожа непознаваемого..."
"Уходи!" - шиплю я в ответ, как рассерженная кобра. "Убирайся прочь, порождение моего бреда, а то перекрещусь!"
"Перекрестишься? Ха!" - изящная рука в серебристой перчатке медленно скользит от губ вниз, затем от левого плеча к правому.
"Видишь, я тоже это умею... Зачем ты гонишь меня, моя бесценная? Зачем отвергаешь то наслаждение, которое я жажду подарить тебе?"
"Уходи..." - снова шепчу я без особой надежды, что он послушается. Вместо ответа его рука ложится на мою грудь, как раз против сердца, и я едва успеваю удивиться ощутимой материальности этой призрачной руки... как вдруг он резко, стальной хваткой сдавливает мне горло!
Кажется, в этот раз я все-таки сумела закричать...
...и хватка затянутых в серебро пальцев разжимается столь же внезапно. Он выпрямляется - плащ, словно сотканный из лунного света, окутывает его мерцающим облаком:
"Проклятье - я не могу пробиться к тебе через эти твои повязки!" - его голос все так же холоден, он изо всех сил пытается казаться высокомерным, но затаившееся во мне пламя трепещет, угадывая его волнение, смесь досады и тревоги...
"Запомни, моя бесценная: где есть боль, там нет меня! Вот единственный способ избавиться от моего внимания".
"Боль тела?" - переспрашиваю я. "Ведь на боль моей души ты кидаешься, как беркут на добычу!"
Не удостаивая меня ответом, он делает несколько шагов к двери в смежную комнату, за которой спит Грег, и не то просачивается сквозь нее, не то просто растворяется в вязком сумраке ночной квартиры.
Мой страх тает куда медленнее, ужасно хочется позвать Грега, но я не решаюсь - все-таки не настолько мы еще близки, чтобы ему отгонять от меня ночные кошмары. Сон отлетел без следа. Осторожно-осторожно я поворачиваюсь на правый бок, подсовываю под голову здоровую руку - может, в такой позе уснется быстрее. Тишина чутко подрагивает, что-то непонятное мне творится в темноте, но не покидает ощущение, что произошло еще не все, чему должно произойти.
Внезапно из комнаты доносится голос Грега - сонный и неприятно удивленный:
– Да как ты вообще смеешь предлагать мне такое?
Ответа не следует, а может, он просто не рассчитан на мои уши, но все равно я моментально обращаюсь в слух. И снова реплика Грега, на этот раз отчетливее и куда более раздраженно:
– А кто бы ты ни был! Хоть архангел Гавриил!
Так, это делается совсем интересно... Что же этот нелюдь вздумал предложить Грегу?
– Не беспокойся, я знаю достаточно. Главное, знаю, что госпожа Леонора прекрасно без тебя обойдется. В любой форме. А я - тем более!
– промежутки тишины между ответами Грега делаются все короче, а тон его - все более взбешенным: