Исповедь убийцы
Шрифт:
— Интересно, откуда в тебе столько мудрости? — усмехнулся Питер, а затем, поймав очередную губку и бросив её на стол, выскочил из кухни.
Куда направился вампир, меня не волновало, так что я с чистой совестью поставила пустую кружку в посудомоечную машину и пристроилась на подоконнике. В возвращение Эрика я не верила, но всё же надежда умирает последней. А вдруг родители отпустят его?
Тротуары тонули в чёрном мареве зимнего вечера, которое мало рассеивалось фонарями и казалось огромной воронкой, в которую затягивало весь город. Луна висела среди
Я прислонилась лбом к стеклу и принялась бездумно чертить какие-то завитушки на его прозрачной поверхности. Под пальцами ощущался холод, пробегающий по коже иголочками. Мне даже представилось, будто сотни маленьких муравьёв ползают по моей руке, а их лапки оставляют на мне крошечные следы, которые утром превратятся в ледяной узор…
В доме царила почти полная тишина. Питер чем-то шуршал в гостиной, но едва слышно, а закрывшаяся в кабинете Анита не спешила спускаться вниз.
Я ещё некоторое время просидела на подоконнике, полюбовалась на зимний пейзаж за окном и с неохотой встала. Отдых отдыхом, а тренировки ещё никто не отменял!
====== Революция в мире монстров ======
Когда вернулась Кристал, я уже закончила вымещать на Питере разочарования сегодняшнего дня (то есть тренироваться с колом и метательными ножами), заставила наложить мне новую повязку на руку, а затем выгнала вампира из дома. Теперь я, гордая собой, сидела на диване в гостиной, смотря по телевизору повтор «Проекта Подиум». Перебраться из официальной одежды в спортивную, а потом и вовсе в пижаму под мудрые наставления Тима Ганна было так приятно, что я с наслаждением вытянулась на подушках с пультом в руке и миской с чипсами на коленях.
Хлопок входной двери заставил меня насторожиться и потянуться к припрятанному под столом пистолету, но, к счастью, это был не кто-то из посланников Александра, не передумавший Чарльз и даже не ликаны.
Кристал с порога осмотрелась и заметно расслабилась, когда не обнаружила никого похожего на Питера. Поскольку Анита давно спала в кабинете на софе, мы с сестрой остались вдвоём.
— Всё сделала? — спросила я у Кристал, стараясь не встречаться с ней взглядом. Я старалась не думать, какими будут последствия её покладистости.
— Избавилась от одной из твоих проблем, — ответила Кристал, после чего устало опустилась в кресло и скрестила руки на груди. — А где твой кусачий питомец? Неужели выгнала?
— Опять начинаешь? Питер — не питомец! Он мой… союзник.
— Если бы ты назвала вампира другом, я бы тебя убила. Но мне интересно, когда ты наконец поймёшь, что мир делится на хищников и их добычу? Я ни разу не видела, чтобы лев и зебра питали друг к другу нежные чувства.
— Животные и люди — разные живые
— Вампиры — не живые! Питер и твои знакомые — ходячие трупы, которые никак не хотят сдохнуть и убивают людей ради забавы.
Кристал встала, сделала пару круговых движений плечами и подошла к окну, но, вопреки моим догадкам, повернулась к нему спиной.
— Мы все одинаковые, только одни убивают ради забавы и пропитания, а мы убиваем их ради продажных чикагских боссов, — покачала я головой и направилась прочь из гостиной, но на пороге остановилась и повернулась к Кристал. — Если тебе больше нечего мне сказать, я иду спать.
— Но ещё не поздно… — начала возражать сестра, посмотрела на моё уставшее лицо и кивнула. — Спокойной ночи, Эстер.
Полнолуние затягивает в свои белоснежные объятья не только тучи, но и весь город. По крайней мере, стены домов кажутся облитыми корректирующей жидкостью, а чёрные провалы окон выглядят безжизненными, хотя я точно знаю, что за ними прячутся люди. Много, очень много людей-невидимок. Дороги и тротуары будто сделаны из свинца, гулко отзывающегося на каждый мой шаг. Я иду очень быстро, спотыкаюсь, но не падаю, а будто наклоняюсь, как ствол дерева под ураганным порывом ветра.
Краем глаза я вдруг замечаю множество сияющих в лунном свете лиц — рты раскрыты в немом крике, словно на картине Эдварда Мунка, глаза выпучены, брови ползут вверх. Я хочу сказать этим лицам что угодно, лишь бы хоть что-то сказать, вот только у меня нет голоса. Единственное, что я могу, — это напрасно шевелить губами, не издавая ни звука.
Неестественная тишина давит на уши, и мне хочется зажать их, однако я терплю. Вместо этого я просто иду куда-то вперёд, зная, что должна увидеть нечто крайне важное.
Впереди тень от дома внезапно меняется, от неё отделяется тёмный сгусток и постепенно обретает форму. Я вижу очертания головы, туловища, рук и ног. Они высечены из непроницаемого чёрного камня, но каким-то шестым чувством я понимаю, кто передо мной. Дэвид. Он мелко трясётся, как будто от приступа дикого хохота.
Я пытаюсь вскрикнуть, отступить, убежать, однако асфальт смыкается вокруг моих ног каменными тисками. Я понимаю, что попалась в ловушку и никогда не вырвусь из этого плена.
Мои пальцы превращаются в пепел, который тяжело опускается на тротуар и тут же им впитывается. Я поднимаю голову, смотрю на Дэвида, но его не волнует то, что со мной происходит. Он стоит, прислонившись к фонарному столбу, и глядит на меня горящими глазами-углями. А по его чёрной шее бежит переливающаяся всеми цветами радуги кровь…
О каком хорошем настроении можно говорить, когда ночью мне приснился такой вот «замечательный» сон? Я так давно не видела ничего подобного, что уже, честно сказать, начала забывать, какое это мерзкое ощущение — просыпаться под собственный крик с перекошенным от ужаса лицом и дыханием бегуньи-марафонщицы.