Исповедь убийцы
Шрифт:
– Привет, мам, – постаралась я улыбнуться или хотя бы изобразить на лице что-то дружелюбное. – Надеюсь, ты помнишь моего знакомого? Мы учимся вместе. Он приходил сегодня утром, а сейчас Питер решил подвезти меня до дома и объяснить мою задержку.
– Проходите в гостиную, раз уж такое дело. Извините за нелепый вид, гостей не ждала. К тому же ночь на дворе.
– Миссис Хайд, всё в полном порядке. Ради Бога, не волнуйтесь из-за таких пустяков! – с безукоризненной вежливостью ответил Питер и послушно направился в гостиную, не забыв разуться и повесить куртку на крючок.
– Ладно, мне всё ясно. Ругаться не буду, но ты не должна запускать колледж в угоду личной жизни, – быстро шепнула
– Ты о чём? – тоже шёпотом сказала я маме, про себя чертыхнувшись. Неужели она не могла отложить этот разговор на потом?! Питер был в соседней комнате, но у меня не возникало ни одной искры сомнений: он нас слышал. – Здесь нет никакой личной жизни. Мы просто друзья, которые только что поссорились из-за сущей ерунды!
– Ничего, помиритесь. Поверь моему чутью – он уже готов тебе всё простить. Прости и ты его, пока всё не зашло слишком далеко.
– Я на него не обижалась. Мне по штату не полагается.
– Тогда подойди к нему и всё равно извинись. Я пока придумаю что-нибудь на стол. И помни: мужчины любят чувствовать себя правыми даже тогда, когда ошибаются. А нам иногда стоит их побаловать.
– Не надо ничего готовить, мы всё равно не будем есть. Слишком поздно. И просить прощения я не намерена. Как ты помнишь, у меня с этим всегда были проблемы. Ничего не изменилось из-за пары месяцев, прожитых вдали от дома.
– Как хочешь, Эстер. Но я всё равно уйду наверх, чтобы вы поговорили. Не хватало мне проблем с личной жизнью у взрослой дочери!
Тамина заговорщически подмигнула и быстро и почти бесшумно поднялась по лестнице, что совершенно не сочеталось с её далеко не стройной фигурой.
Дождавшись, когда исчезнет подол горохового халата, я вошла в гостиную, где Питер от скуки или по привычке ходил из угла в угол, рассматривая коллекцию декоративных тарелочек на стенках. Тамина уже и сюда добралась! Зря отец предусмотрел столько лишних гвоздей.
– Твоя мама исключительно мудрая женщина, – сказал Питер, который, как я и подозревала, слышал наш разговор, полагаясь на свой вампирский слух.
– Не могу не согласиться. Она всегда отличалась умом и пониманием людей. Наверное, это служит компенсацией за довольно тяжёлый характер. С ней сложно ужиться под одной крышей, особенно когда ей нечем заняться, кроме дома.
– Такие люди не приспособлены для роли домохозяек.
– Ты прав. Я такая же.
Я рискнула подойти к нему почти вплотную. Словно почувствовав мой настрой, он не отошёл в сторону, а остался на месте, хотя между нахмуренных бровей всё же пролегла неглубокая складочка, которая появлялась у Питера, когда он волновался. С чего бы это?
– Ты больше не сердишься? Я сболтнула глупость, признаю.
– Да я на тебя и не сердился, в принципе. Просто устал постоянно напоминать тебе, что я не человек. Ты слишком привыкла ощущать себя сильной и защищённой, чтобы правильно расценивать, кого надо бояться, а кого нет. Я не намекаю: меня злить тоже не стоит, поэтому, пожалуйста, в другой раз держи язык за зубами, пока не встретила кого-то менее терпеливого, чем я. Это так, к слову. И, раз уж ты увлеклась историями из жизней местных, то настал и мой черёд поделиться, а не то ты наслушаешься всяких там ликанов или странных вампиров и захочешь меня убить. Такой исход меня не вдохновляет, если честно. Так что вот, моя исповедь вкратце.
– Да я тебя и не собиралась злить, просто привыкла, что вы – существа состоятельные, и машинки у вас навороченные, и полиция вам не враги, и присмотра за вами почти нет. А самый главный момент, который меня напугал и взбесил, состоит в том, что у меня никогда не будет нормальной жизни, пока по земле бродит хотя бы один вампир. Вот я и перегнула
Я позволила себе засмеяться и вздохнуть поглубже. Похоже, Кроссман наконец-то дозрел до того, чтобы открыть мне кое-что из своей жизни, что позволило бы мне вникнуть в те причины, которые заставили Жаклин отправить меня на это задание, к тому же с чётким приказом убить Питера и всю его семью.
– Ты меня снова удивляешь, но за доверие и ответственность спасибо. Мне очень приятно услышать это от охотника, – слегка недоверчиво, однако с радостью проговорил Питер. – Что ж, чем раньше я начну, тем раньше ты ляжешь спать. Не забывай, что ты у нас всего лишь человек, которому вредно сидеть по ночам с почти незнакомыми людьми и слушать разные там страшилки.
– Не такой уж ты и незнакомый, – фыркнула я.
– И тем не менее уже поздно, а нам обоим завтра на учёбу.
– Хорошо, мамочка…
– Не язви, Эстер, тебе не идёт. Итак, я родился уже довольно давно, в семнадцатом веке, в самой красивой на свете стране – в Англии. – Прежде яркие глаза Питера затуманились, словно заглядывая в далёкое прошлое. Я переступила с ноги на ногу и принялась внимательно слушать, стараясь не пропустить ни единого слова. – Я тогда мечтал стать военным, как мои дед и старший брат. Ну, знаешь, участвовать в сражениях, завоёвывать города, вступать в них победителем и навсегда войти в историю своей страны. Я жаждал славы. Хм, глупый юнец, избалованный родителями! Мама занималась рукоделием, а отец перебивался тем, что или мастерил что-то по дому, или помогал делать оружие, или чинил обувь для военных. Родители хотели сделать из меня банковского рабочего, но тут возле Лондона начались столкновения между роялистами и теми, кто поддерживал парламент, и я остался шестнадцатилетним сиротой. Брата убили в том же году в битве при Марстон-Муре*, поэтому я был совсем один. Жил на улице, даже попрошайничал, но скоро понял, что не должен этого делать в память о родителях и ушёл из города.
По дороге я встретил попутчика. С первого мгновения нашего знакомства он мне понравился. Среди одинаково напуганных людей он сохранял весёлое расположение духа, много шутил, насмехался над Кромвелем** и его борьбой, хотя к королю тоже относился с сарказмом.
Тогда я не понимал, что попался на крючок человеку, занимавшемуся набором рабочих для нелегальных фабрик по производству оружия и, как ни странно, наркотиков. Ими становились сироты, бродяги, калеки и те, кто разочаровался в мире. Я попал в ад, длившийся целых пять лет. Каким-то чудом мне удалось сбежать во время беспорядков, вызванных удивительным и страшным событием, – победившая в революции сторона низвергла конную статую казненного Карла Первого Стюарта, и люди написали на ней, как заклятие: «Уйди, тиран, последний из королей»… Это стало той искрой, которая заставила страну буквально взорваться бунтами, митингами, открытыми выступлениями в поддержку королевской власти. Мне безумно повезло вырваться из неволи, пусть и ценой жизни одного из моих друзей, с которым я познакомился через неделю после начала работы на фабрике. Он отвлёк охрану, чтобы дать мне шанс сбежать. Уже на следующий день я узнал, что его убили, и думал сначала вернуться за его телом, хотел похоронить по-человечески, но... Всё сложилось немного иначе…