Исповедь вампира

Bonna Yustiniana

– Может, дашь мне залезть? – Данил удивленно изогнул темную редкую бровь. Дуновение июньского ночного ветерка осторожно игралось с полупрозрачным скользким тюлем и кудрей Вероники у лица, слегка щекоча подбородок.

Словно проснувшись, она отошла от окна. Парень перекинул длинные ноги и через секунду уже стоял перед девочкой.

– Что случилось? – наконец выдавила она.

– То есть? – удивился Данил.

– Ты пришел ночью через окно. Мое окно! Второй этаж! Мне неинтересно как, мне интересно зачем. – скрестив руки на груди с изображением розового зайки на майке, она нахмурила темные брови.

– Я решил попробовать что-то новенькое. –

подумав, сказал тот и ухмыльнулся. – Ты же знаешь, как я люблю это.

– Насчет новенького, – тяжело вздохнув, она просто сменила тему, ведь Данил иногда и правда вел себя, будто парень с приветом. – Я хотела исследовать с тобой подвал. Мне кажется, с ним что-то не так.

– И что нам мешает спуститься туда сейчас? – энергично спросил он и так же скрестил руки на широкой груди.

– Даже не знаю. Может быть, время? – Ника демонстративно повернула голову к часам, которые показывали двадцать минут первого.

– Тогда исследуем его завтра, – он равнодушно пожал плечами. – А сейчас я хочу отдохнуть. – выдал он, несмотря на то, что говорил совершенно иное буквально секунду назад. Панкратов вышел из ее комнаты, не закрыв дверь до конца, что создало сквозняк.

– Дурной какой-то…

Кудри Вероники закружились в причудливом танце, а под тонкую майку пробрался резвый ветер, своим холодком возвращая мысли девочки в подвал. Худое тельце вмиг покрылось предательскими мурашками, после чего Ника потянулась к ручке распахнутого окна.

Полоса желтого света с лестницы аккуратно ложилась на пол и исчезала где-то возле белой стены. Этот небольшой кусочек света освещал валявшийся на остывшем полу пустой рюкзак Ники с брелком-собачкой.

– Где он лестницу взял?.. – Вероника встала на цыпочки и высунулась в окно, чтобы усмотреть ее, но, ничего не увидев, вернулась в теплую кровать.

Глава II

Ночь и без того была крайне беспокойной, а шум в комнате Данила за тонкой стеной окончательно прогнал сон. В голове Ники крутились мысли о пережитом дне и о днях, пережитых до него. Не успела она и недели прожить спокойно после жутких событий в лагере, как вампир подвернулся, к тому же и кем-то преследуемый. Но кем? Зачем кому-то понадобился этот безобидный, на вид молодой вампир? Скорее всего, он был на пару лет старше самой Вероники, если судить о внешности. Кто знает, вдруг на его счету не первый десяток веков, а мертвенно-бледная кожа и неувядающая красота сохраняются до сих пор?

Если верить легендам, вампиры не пили нектара вкуснее, чем фиолетовая кровь Арахны. Вероника хоть и была таковой, но кровь-то у нее была все такая же красная и имела привкус металла. Сам запах Арахны манил вампиров и пробуждал в них безжалостных, кровожадных монстров. Если вампир испробует хоть каплю крови паучихи, его охватит безумие, он выпьет все, что в его власти. Иначе говоря, осушит тело бедной Арахны и станет одержимым, однако вскоре умрет от жажды, ибо иной крови, он не сможет вкусить более никогда. Паучиха рождается не сразу после смерти предшественницы, и найти новую после убийства старой почти нереально. Для ее рождения существует определенное время и созвездие, в которое и попала Вероника. Но как бы там ни было, вампир опасен. Рано или поздно он захочет есть и понятно что.

– Альгепорис лу венемэлла энта! Альгепорис лу венемэлла энта фо! – за стеной раздался крик, но разобрать, что кричали, было нереально, ведь таким языком девочка не владела, да и Данил вряд ли осилил бы. Ему английский-то выучить не удается, а тут…

Решив, что он снова играет в свои глупые игры, ради которых копил деньги со столовой весь год, Вероника наконец

смогла уснуть. Звуки за стеной прекратились, когда щелкнула ручка окна в соседней комнате, чего девочка уже не слышала. Сейчас, казалось, ничего ее не разбудит – даже полная луна, от которой она то и дело вставала с кровати, не открывая глаз, и ходила по дому, а иногда даже разговаривала. Порой лунатизм Ники доходил до того, что она бегала по дому с криками, не врезаясь с закрытыми глазами. Однако сегодня луна была видна чуть больше, чем наполовину, поэтому никакого ночного похода не предвещалось.

Несмотря на ночной ораторский концерт Данила, наутро девочка чувствовала себя вполне бодро. В планах на сегодня было исследование подвала и его аномалий, но сначала нужно было показать Данилу ту книгу с иероглифами и рассказать о вампире. Ловко спустившись с кровати, Вероника уселась на колени перед рюкзаком с брелком-собачкой. Ее жизнерадостная улыбка моментально сползла с лица, едва она увидела, что он был пуст. Нет, там были ее личные вещи, но там не было самого главного. Уставившись в стену напротив себя, Ника невольно вспомнила такое же белое, как и побеленная стена, лицо вампира. Он стал первым и единственным подозреваемым в похищении книги. Раз на него идет охота, значит, он опасен. Стало быть, это его рук дело. Как-никак именно после его визита книги не стало. Тетя Катя не заходила в комнату девочки, она ведь была на работе, а Данил на море. Уж при ней вчера он книгу точно не стаскивал. Разозлившись на то, что так легко поверила ходящему трупу с улицы, Вероника решила дать волю эмоциям и заглянуть в комнату своего друга, дабы высказать все, что она думает о его концерте в два часа ночи.

– Спишь, да? – разгневанная девочка вошла в комнату и грозно глянула на парня, сдвинув тонкие брови.

Он лежал на кровати и тупо пялился в потолок. Шторы были плотно занавешены, хотя обычно он их даже на ночь не закрывал никогда, не то что днем. Почему-то, когда у него было подобное депрессивное состояние, у Ники сводило живот от тоски. Так произошло и сейчас.

– Нет, проходи, – спокойно, не поворачивая головы, произнес парень.

– Все в порядке? – осведомилась девочка, заметив нестандартность ситуации и поведения друга. Он даже не собирался обижаться на нее за очередной отказ от моря?

– Да. Все отлично. В подвал пришла позвать? – улыбнулся уголком рта Данил.

– Собственно, да, но не сейчас. Мне нужно встретиться с Валей.

– Ладно. – парень продолжил созерцание потолка в темноте.

– Ладно… – она постояла на месте еще несколько секунд, затем дернула ручку двери и покинула душную комнату. При выходе оттуда в ее голове возникла одна странная ассоциация. Ей вдруг показалось, что, выходя из его темной, какой-то мертвенной комнаты, она словно оказывается в другом мире, точно то был не порог в комнату друга, а граница между двумя близкими, но абсолютно разными мирами. От Панкратова веяло потусторонней скукой и тоской явно серого цвета. Прогнав наваждение, Вероника быстро сбежала по лестнице, шлепая босыми ногами по дереву. Тетя Катя уже ушла на работу. Завтрак, как и всегда, был на плите, но уже холодный. Если бы Ника не спала до одиннадцати, то, возможно, застала бы его теплым – тетя Катя уходила на работу к восьми утра.

– Привет сонным людям! – неожиданно раздавшийся окрик со стороны окна заставил девчонку вздрогнуть и едва не выронить тарелку с холодными сосисками. Во дворе размеренным шагом шла Валентина в изящных, похоже новых, солнечных очках, подчеркивавших ее дерзость. Окно на кухне было почти во всю ширину и длину стены, к тому же открыто полностью, поэтому создавалось ощущение присутствия во дворе, стоя на кухне. Тетя Катя называла это окно стеклянной стеной, а Данил – панорамой.

– Привет! Крутые очки. – радостно отозвалась Макарова, запихнув еду в микроволновку.