Исповедь задрота 2: игра по-крупному
Шрифт:
– И что мне с тобой делать тогда? Я уйду, но они вернутся или другие.
– Мне все равно. Отстань.
– А мне нет. Пойдем, - я протянул руку и сразу отдернул ее, едва не получив укус.
– Ты чего?
– Я же сказала, не пойду в милицию.
– Какая милиция? Пойдем, поешь хотя бы нормально.
Девочка затихла и задумалась.
– Не обманешь?
– Ее глаза на миг потеряли остроту.
– Есть смысл?
– Действительно, - выдохнула девочка.
– И это. Я не сосу. Но они хотели, - ее нос хлюпнул.
– Так как тебя зовут?
– Катя.
–
Глава 2-10. Катенок
Коля прошел на кухню, где я пытался сообразить яичницу. Он только что приехал, чтобы проверить, как я разобрался в его жилище. Квартира оказалась трехкомнатной, в старом брежневских времен фонде, в десяти минутах на автобусе от станции метро в конце синей ветки, а пешком и вовсе в 30-40 минутах. Но район был тихий, домашний, мало автомобилей во дворе, двор ухоженный, с детской площадкой. Квартиры в такой удаленности от центра не могли стоить заоблачно дорого, как в центре, но все же это было целое состояние для жителя самарской области.
– Это кто вообще? Знаешь, что она мне сказала?
– Глаза у Коли были как у кота из мультика.
– Наверно что-то вроде "отсосу бесплатно".
– Ну, да. Тебе уже отсосала? Перешел на малолеток?
– Эй-эй! Это же ребенок! Говорит всякие глупости.
– Где ты ее нашел?
– На улице, где ж еще. Ее хотели изнасиловать, я не позволил.
– И зачем в квартиру-то тащить? Еще сопрет что-нибудь.
– Что тут переть? Хата пустая, а телевизор или стиралку она не поднимет.
– Дружков позовет.
– От дружков я ее и забрал.
– Забрал ли?
– Ладно, это мое дело.
– Как знаешь, мое дело - предупредить. Чудной ты после аварии стал. Видимо, не спиной, а головой приложился.
Я только улыбнулся в ответ.
– В дом с ней нельзя, - наморщил лоб Николай.
– Я знаю, я сниму квартиру.
– Да чего там. Живи тут, все равно за квартирой надо кому-то приглядывать. А отцу скажу, что ты снял квартиру, - Коля минуту помолчал.
– Может, все же в ментовку сдашь от греха подальше?
– Нет, - я сам не понимал, зачем мне эта девочка, но отдать ее в приют мне казалось кощунственным.
– Родные-то у нее есть?
– Я спросил один раз, она замкнулась. Потом как-нибудь при случае удобном расспрошу.
– Ну, Женька, ты ненормальный. Мало тебе проблем?
– Теперь одной меньше.
– Надолго ли? Думаешь, эти перцы тебе простят соучастие в краже? Батя, конечно, им нужен, но тебя это любить не заставит.
– Мне их любовь не нужна.
– Может, и не нужна, а, может, и нужна. Дело это современное, перспективное. Кто знает, как высоко тут можно подняться. И причем легально, без всяких там подковерных политических игр.
– Или подняться, или упасть.
– Не депрессуй, все будет тип-топ. Я батю знаю. Он как бегемот - прет вперед, пока не достигнет цели.
– Я о себе.
– А ты батю держись. Зря что ли приехал именно сюда, в Москву. Здесь все за кого-то держатся. Ты и я - за батю. Батя - за партию. Партия за отца.
– Отца?
– Ты как вчера родился. Отца, конечно. Отец нации у нас всего один. Он и людьми управляет,
– А Тедди?
– У Тедди свои игры в корзинке с игрушками. С гаджетами, то есть. Фигура полезная, но лучше не ложиться под него. Так батя говорит, когда выпьет. Ты ж понимаешь, я всего лишь водила без зарплаты, мелкий порученец без удостоверения, - Коля погрустнел.
– Задолбало быть шнырем по мелочам. Но ничего, я понемногу коплю, вкладываю. Квартир уже две, на стоянке - хорошая машина, есть кое-что в валюте на счетах. Еще немного и буду пробовать уже что-то чисто свое.
– Есть мысли?
– Да вот думаю магазин замутить. Пока не решил, что именно продавать, но склоняюсь к шмоткам. Постепенно ищу варианты по поставкам.
– Молодца, - я, наконец, справился с яйцами и выложил готовое блюдо на тарелку.
– Катя! Иди кушать!
На кухню робко зашла девочка. Без куртки она оказалась настолько щуплой, что было непонятно, в чем держится душа. При свете дня я смог, наконец, разглядеть и ее лицо: маленький курносый носик, тонкие губы, немного торчащие уши, которые сейчас скрылись за вымытыми белесыми волосами. Глаза были огромными и разного цвета: один серый, другой - зеленый. Катя была скорее некрасива, даже симпатичной ее было назвать трудно: истощенная от голода с непропорциональными чертами лица и тела. Но все же что-то в ней цепляло. Как мозг при просмотре чего-то целого акцентируется на деталях, так и я сейчас видел то только ее глаза, то тонкие изящные руки, то робкую улыбку.
Катя замерла на входе, не решаясь занять место за столом в присутствии Николая. Коля заметил взгляд и кивнул на стул рядом.
– Садись, никто тебя не съест. А вот тебе поесть не помешает.
Катя боком прошла к стулу, влезла на него, закинув одну ногу под крохотные ягодицы и набросилась на яичницу, как голодный волчонок. Мы с Колей молча следили за ней.
– М-да...
– Протянул Николай и встал.
– Давай, кореш, воспитывай подрастающее поколение, а мне работать надо. Поеду на МКАД, пару встреч назначил с оптовиками. Вдруг что-то интересное попадется по условиям.
– Удачи, - кинул я. Мы ударили кулаками как в американских фильмах, и Коля вышел из кухни. Когда за ним захлопнулась дверь, то девочка, закончив есть, спросила.
– Кто это?
– Кто? А... Коля? Мой школьный друг. Мы выросли вместе. Сейчас он живет здесь, в Москве. Это его квартира.
– Он богатый?
– Вопрос поставил меня в тупик.
– Ну... Наверно, его можно считать богатым. У его отца большой дом, каждый год они отдыхают за границей. Он ездит на большой машине с мигалкой.
– Богатым быть хорошо. А ты богатый?
– Я? Нет. Не голодаю, но чтобы карманы ломились от денег - этого нет.
– Жаль. То есть одежду ты мне не купишь.
– Какая ты быстрая, однако, пигалица.
– Я не пигалица. Я - катенок.
– Котенок.
– Нет, кАтенок, через А. Я же Катя!
– снова сделала акцент на букве А девочка.
– Хорошо, кАтенок, что будем делать с тобой? В милицию ты не хочешь, про родителей не говоришь, на улицу тоже тебе нельзя. Мне же работать надо. Я не могу с тобой возиться днями и ночами.