Исповедь

Волошин Максимилиан Александрович

Кто-то мне сказал: твой милый

Будет в огненном плаще…

Камень, сжатый в чьей праще,

Загремел с безумной силой?..

Чья кремнистая стрела

У ключа в песок зарыта?

Чье летучее копыто

Отчеканила скала?..

Чье блестящее забрало

Промелькнуло там, средь чащ?

В небе вьется красный плащ…

Я лица не увидала.

ЦВЕТЫ

Цветы живут в людских сердцах;

Читаю тайно в их страницах

О ненамеченных границах,

О нерасцветших лепестках.

Я знаю души, как лаванда,

Я знаю девушек мимоз,

Я знаю, как из чайных роз

В душе сплетается гирлянда.

В ветвях лаврового куста

Я вижу прорез черных крылий,

Я знаю чаши чистых лилий

И их греховные уста.

Люблю в наивных медуницах

Немую скорбь умерших фей,

И лик бесстыдных орхидей

Я ненавижу в светских лицах.

Акаций белые слова

Даны ушедшим и забытым,

А у меня, по старым плитам,

В душе растет разрыв-трава.

ДВОЙНИК

Есть на дне геральдических снов

Перерывы сверкающей ткани;

В глубине анфилад и дворцов

На последней, таинственной грани

Повторяется сон между снов.

В нем все смутно, но с жизнею схоже…

Вижу девушки бледной лицо,

Как мое, но иное и то же,

И мое на мизинце кольцо.

Это — я, и все так не похоже.

Никогда среди грязных дворов,

Среди улиц глухого квартала,

Переулков и пыльных садов —

Никогда я еще не бывала

В низких комнатах старых домов.

Но Она от томительных будней,

От слепых паутин вечеров —

Хочет только заснуть непробудней,

Чтоб

уйти от неверных оков,

Горьких грез и томительных будней.

Я так знаю черты ее рук.

И, во время моих новолуний,

Обнимающий сердце испуг,

И походку крылатых вещуний,

И речей ее вкрадчивый звук.

И мое на устах ее имя,

Обо мне ее скорбь и мечты.

И с печальной каймою листы,

Что она называет своими,

Затаили мои же мечты.

И мой дух ее мукой волнуем…

Если б встретить ее наяву

И сказать ей: «Мы обе тоскуем

Как и ты, я вне жизни живу», —

И обжечь ей глаза поцелуем.

ЧЕТВЕРГ

Давно, как маска восковая,

Мне на лицо легла печаль…

Среди живых я не живая,

И, мертвой, мира мне не жаль.

И мне не снять железной цепи,

В которой звенья изо лжи,

Навек одна я в темном склепе,

И свечи гаснут… О, скажи,

Скажи, что мне солгал Учитель,

Что на костре меня сожгли…

Пусть я пойму, придя в обитель,

Что воскресить меня могли

Не кубок пламенной Изольды,

Не кладбищ тонкая трава,

А жизни легкие герольды —

Твои певучие слова.

RETRATO DE UNA NINA

В овальном зеркале твой бледный вижу лик.

С висков опущены каштановые кудри,

Они как будто в золотистой пудре.

И на плече чернеет кровь гвоздик.

Искривлены уста усмешкой тонкой.

Как гибкий лук, изогнут алый рот;

Глаза опущены. К твоей красе идет

И голос медленный, таинственно незвонкий.

И набожность кощунственных речей.

И едкость дерзкая колючего упрека,

И все возможности соблазна и порока.

И все сияния мистических свечей.