Исповедь
Шрифт:
Я сейчас очень в сказках — стихов я не пишу, как мне ни больно от этого. Но уже поздно, Макс! Только это очень, очень большая боль! Слепоты и немоты!
Ты прав — в мою жизнь пришла любовь, м<ожет> б<ыть>, здесь я впервые стала уметь давать. Он гораздо моложе меня, и мне хочется сберечь его жизнь. Он и антропософ и китаевед. В его руках и музыка, и стихи, и живопись. У него совсем такие волосы, как у тебя. И лицом он часто похож. Зовут его Юлиан [230] — тоже близко. Он очень, очень любит твои стихи и (через меня) тебя. Ты и он — первая и последняя точки моего круга.
230
Юлиан Щуцкий. О встрече с Дмитриевой он писал в «Жизнеописании»: «… влияние на развитие моих поэтических вкусов оказала Е. И. Васильева (Черубина де Габриак), которая, более того, собственно сделала меня человеком. Несмотря на то, что прошли уже годы с ее смерти, она продолжает быть центром моего сознания, как морально творческий идеал человека.» (Ю. К. Щуцкий,
Целую тебя крепко. Пиши мне.
Лиля.
7.1. <1>924
Дорогой Макс!
Спасибо за письмо.
Я очень ждала твоего приезда, очень хотела говорить с тобой. Писать трудно.
У меня есть «Путем Каина» от Смирнова — это прекрасно, но больше всего я хочу иметь «Серафима» [231] — это невозможно?
Так хочу!
Спасибо за приглашенье, если хоть какая-нибудь возможность будет, приеду, но не раньше июля, и привезу Юлиана — можно? Найдется ему комнатка, и будешь ли ты ему рад? Я очень хочу вас познакомить. Ответь.
231
«Святой Серафим» — поэма Волошина (1919).
Теперь к тебе просьба от москвичей и меня: не может ли на апрель и дальше к тебе приехать усталая Клодя [232] — помнишь ее, жена брата Вс<еволода> Н<иколаевича>. Теперь она одна из главных в Антр<опософии> в Москве, друг (самый близкий) Белого, была полгода в <19>23 г<оду> у Д<окто>ра — расскажет тебе о нем.
Напиши ей сам: Москва. Плющиха. 53. к<вартира> 1. Клавдия Никол<аевна> Васильева, или напиши Ек<атерине> Ал<ексеевне> Бальмонт. Арбат. Б<ольшой> Николопесковский 13. кв<артира> 2 — там же узнаешь и о Маргарите, я знаю, что она у Lory Smitt в Ulm’e [233] .
232
Васильева Клавдия Николаевна.
233
М. В. Сабашникова выехала в Германию в 1922 году и жила у танцовщицы-антропософки Лори Смит в г. Ульм.
Все, что ты пишешь про Ирину [234] , — правда — я ее ведь очень люблю и не отталкиваю, но она сама не приходит ко мне, она уже прошла через меня, и идет дальше, я для нее прошлое. Но ей всегда открыта, Макс!
Макс! Ты знаешь о Мейринке? — Ты мог читать лишь «Голем» — но его другие романы, они совершенно поразительны.
Ты люби меня, Макс! Целую тебя и Марусю.
Лиля.
Наб<ережная> Кр<асного> Флота 74. кв. 7 12.XII.1926. СПб.
234
Карнаухова Ирина Валерьяновна дружила с Дмитриевой в Краснодаре, где входила в кружок молодых поэтов «Птичник».
Милый Макс! Спасибо за карточку, она была мне нужна для меня самой [235] , просто было скучно без тебя.
Я все не теряю надежды попасть хоть ненадолго в Коктебель.
Я теперь стала служить — в б<иблиоте>ке Академии наук [236] .
Мне очень чужда «Москва» [237] , но почему ты говоришь, что ты оправдываешь (не только понимаешь) первоначальный план Д<окто>ра Доннера? Думаешь ли ты, что надо было написать такой роман?
235
Фотопортрет Волошина Дмитриева просила в письме от 21 ноября 1923 года — «как можно скорее!!!».
236
Осенью 1926 года Дмитриева окончила двухгодичные Высшие курсы библиотековедения и поступила на службу в БАН.
237
«Москва» — историческая эпопея Андрея Белого: две первые части — «Московский чудак» и «Москва под ударом» вышли в 1926 году; третья — «Маски» — в 1932 году. Доктор Доннер — персонаж, в основном, последней части. Дмитриева справедливо оценила его, как пасквиль на Доктора Штейнера. Не принятый в Дорнахе в последний приезд, Андрей Белый сводил счеты. Но позже он изменил свое отношение.
Я думала, что, не принимая окружения Доктора, — его самого ты все же принимаешь [238] . Или это не так?
Мне это интересно для того, чтобы понять тебя.
Я бы очень хотела увидать тебя и поговорить с тобою долго. Я ушла теперь в XII в<ек>, в историю Шартрского собора и школы св<ятого> Fulbert’a [239] .
Целую тебя крепко. И Марусю. Тебе все шлют привет.
238
Речь идет о Р. Штейнере. Волошин, действительно, критически относился к его окружению (и отчасти к антропософии), но его самого принимал безусловно.
239
Готический собор Нотр-Дам в г. Шартр на севере Франции был построен в XIII веке на месте сгоревшего в 1194 году романского собора. Фульберт из Шартра — французский монах и арифметик, живший в XI веке. Автор стихотворения о двенадцатиричных дробях.
С Борисом [240] я разошлась совсем. Это большой перелом в моей жизни и большое освобождение. — Ведь когда мы с тобой расставались в 1910 г<оду> — ты, в сущности, оставил меня Борису и его влиянию; — оно было очень несвойственно мне. Но это влияние продолжалось целых 15 лет.
Еще раз целую и всегда жду встречи.
Лиля.
Суббота <9 апреля 1927> [241]
240
Имеется в виду Б. А. Леман. В начале 1926 года он женился на петербургской немке Марии Федоровне Газе.
241
Волошин (с женой) находился в Ленинграде с 31 марта по 18 апреля 1927 года, но простудился и почти не выходил.
Милый Макс! Как здоровье?
Ив<ан> М<ихайлович> Гревс просит тебе передать, что ты «его любимый современный поэт», и он очень ждет тебя к себе вечерком на днях. Напиши ему, когда ты можешь, или откажись, если не можешь.
14. IV Гревс не сможет быть. Если ты пойдешь туда во вторник 12.IV, то я тоже приду.
Платонов [242] тебя ждет!
А я целую крепко.
Лиля.
4. VI.<19>27
242
Платонов Сергей Федорович. (Пять писем Волошина к Платонову опубликованы В. А. Колобковым (см.: Волошин М. А. Письма С. Ф. Платонову // De visu. 1993. № 5. С. 32–61).
Дорогой Макс! 1-го июня я вернулась [243] . Последнюю неделю вместе со мной была и Лида [244] . Теперь мы вернулись обе, — но Борис остался.
Я очень боюсь за него, — здоровие его плохо.
Милый Макс, поблагодари Софию Александровну [245] за письмо, я была ему очень рада. Пришли мне с ней какую-нибудь акварель, чтобы утешить меня в потере всех моих книг и карточек.
243
Речь идет об аресте Дмитриевой. В 1926 году в Петрограде было две больших антропософских группы. Елизавета Ивановна возглавляла группу Ильи Пророка. Вторую группу, группу Бенедиктуса, возглавлял Леман. Репрессии начались в начале 1927 года, причем антропософы рассматривались, как часть теософского движения, и высланы были заодно с ними.
244
Брюллова Лидия Павловна.
245
Рышкова Софья Александровна. По рекомендации Дмитриевой отдыхала летом 1927 года в Коктебеле у Волошина.
Я не успела послать тебе китайские краски от Юлиана, пошлю при случае. Сюда приезжал Воля, — он тебе очень кланяется. Лида тебя тоже целует. А я целую крепко тебя, Марусю и С<офию> А<лександровну> — я очень устала за эти 6 недель.
Твоя Лиля.
Открытка в Коктебель с оплаченным ответом. На штемпелях: Ленинград 4.6.27; Феодосия 7.6.27.
16. VIII. <1927> Ташкент. Крючковский пер. 9, д. Власовой
Дорогой Макс! Волей судьбы я попала на три года в Ташкент [246] . Ты знаешь уже всю эпопею. Здесь хорошо, я давно люблю Туркестан, но скучно без дома. — Ко мне в гости приехал на месяц Юлиан, он просит тебе передать, что он очень тебя любит. Спасибо за несколько слов, к<отор>ые я еще успела получить. Как всё у вас? Целую Марусю и тебя со всей нежностью. Напиши мне. От Воли привет. Всегда твоя.
246
1 июля 1927 года Дмитриева вновь была арестована, выслана на Урал и, получив приговор к высылке «минус 6 городов» на 3 года, выехала 1 августа из Свердловска в Ташкент, к мужу. Находилась там под надзором НКВД. Тамара Дм. вспоминала: «Здесь ей довольно часто приходилось разговаривать со следователем Сташевским, который часто вызывал ее. Говорила: „Мучительно идти. Ничего не знает, ничего не понимает. Не то, что наши ленинградцы. С теми хоть поговорить можно. На всякий случай помните. Отвечать надо только на вопросы. Распространяться ни о чем не надо“». В Ташкенте Дмитриева продолжала вести антропософскую работу, вела кружок.