Исправить все. Мирриэль

Алакозова Анна Сергеевна

– От тебя?

– Похоже, что от всего. Как она там?

– Да что ей станется, лежит себе спокойненько, отдыхает, после того как тебя откинула.

– Вы только не трогайте ее. Чтоб она еще кого-нибудь не оглушила.

Открываю глаза. Осматриваюсь. Вокруг меня стоят все: Барри, Кара, Инариэль и несколько солдат. Стоят и смотрят на меня. Тоже мне экспонат нашли, чего пялитесь-то? Ну, шлепнулась я и что?

– Эй, ты, опасная спутница, ты как?
– это Кара, как всегда острит...

– Нормально, вроде. Чего вы на меня так смотрите? Может руку кто подаст?

Кара складывает руки на груди.

– Ну уж нет, после того, как ты швырнула в своего дружка-мага молнию, когда он пытался тебе помочь, как-то мне совсем не хочется тебе помогать.

– Я сделала что??? Инариэль?

– Все со мной нормально, не волнуйся. Давай руку, - он протягивает мне руку.

Аккуратно дотрагиваюсь до его руки, вспышка боли рождается в руке и моментально перелетает в мозг, но я не выпускаю эту боль из своего тела, это только моя боль. Опираюсь на руку Инариэля, встаю, все это время в голове гулко пульсирует боль.

Отпускаю руку. Боль проходит. Так же стремительно, как она родилась, она исчезла. Вот тебе на... Мой незримый хранитель против того чтобы я прикасалась к кому-то и наказывает меня за это? Так ну-ка проверим, может это такая реакция именно на Инариэля? Подхожу к Каре, хлопаю ее по плечу, каждое прикосновение, отдает болью... Значит это действует на всех. Ну и как с этим жить?

– Чего хотела, ходячая опасность?
– повернулась Кара.

– Давайте двигаться дальше, если ваши разведчики в похожей передряге, им наша помощь точно не повредит.

– Аааа, ну пошли. Выдвигаемся! В том же порядке, в каком шли сюда. Мы с Барри впереди, вы позади, шагов 20-30 держать расстояние. Если что, мы предупредим. И больше, не высовывайся, пожалуйста, пока совсем худо не будет, ладно?

Форт.

Продолжаем путь. Идем сначала молча, потом я не выдерживаю.

– Инариэль, ты ... это... прости, я не знаю, что это и похоже не могу это контролировать, когда без сознания.

– Я так и подумал, что это твой хранитель так работает, просто он еще не научился различать друзей и врагов и поэтому бьет по всем, чтобы тебе никто не мог причинить вреда, когда ты не можешь о себе позаботиться сама. Все нормально. Хорошо иметь такого хранителя... И ты вообще молодец, но знаешь, что удивительно, ты когда помчалась спасать того человека, я попробовал на тебя защитное заклятие накинуть, оно не сработало, похоже, что когда появляется это голубое сияние, на тебя нельзя воздействовать магией, ты становишься совершенно невосприимчива, ты будто пропускаешь ее сквозь себя, тогда как я смог тебя исцелить, ведь тогда это голубое сияние тоже было. Хм, странно. Мне надо над этим еще подумать.

– Инариэль, а что это за кулон у меня на груди? Я видела, как ты смотришь на него, он же что-то значит так?

– Ты состоишь из одних загадок, - он опять улыбнулся.
– Да, я знаю, что это за кулон. Но по всем моим представлениям, он никак не может обладать той силой, которой он обладает. Это обычная безделушка. В старые времена, в очень старые времена, когда эльфы еще были самой могущественно расой, отправляясь в дальние края на долгое время, влюбленные, обменивались такими кулонами, считалось, что в такие моменты приносилась древняя клятва вечной любви. Это смерть-трава, символ того, что они обещают друг другу быть вместе навек, а в то время это означало вечность, ведь эльфы были бессмертны, сами они не умирали, их могли убить, но не было ни болезней, ни старости и давалось обещание следовать друг за другом даже в смерть. Говорили, что когда кто-то из возлюбленных погибал, второй сразу же знал об этом, потому что кулон начинал причинять нестерпимую боль, клятва должна была быть исполнена. И если собственных сил оставшегося в живых не хватало, для исполнения своей части клятвы, кулон делал это за них, он их убивал, чтобы дух возлюбленного не был одинок, чтобы клятва была исполнена. Это очень древняя легенда. Сейчас такие клятвы никто не приносит, а кулоны, стали просто украшением.

– Инариэль? А что если мой кулон - не простое украшение? Что если это именно то, о чем ты мне рассказал?

– Этого не может быть. Это слишком древняя магия, ее уже никто не помнит, даже я не знаю тех заклинаний, я лишь слышал о нем, слышал эту легенду, это было очень сложное заклятие, на прочтение которого уходило много времени, должно было быть соблюдено очень много необходимых условий. Нет, в наше время повторить это заклятие никто бы не смог. Это точно!

Голубые глаза, полные любви и нежности... Свет луны отражается в бриллиантах росы на зеленой траве. Лунная дорожка на темной воде. Едва различимый шепот. Мне на грудь ложится кулон, и кто-то застегивает замочек на цепочке, держащей кулон. "Всегда вместе" шепчу я, повторяя слова за неизвестным голосом... А потом тот же голос мне кричит "Беги. Ты их единственная надежда! Молю, не останавливайся! Я с тобой..." он говорил что-то еще, но я уже не могу вспомнить... Раир, Раирнаил... Огнем горит все внутри, сейчас расплавлюсь, как же больно... Понимаю, что я кричу, только когда вижу испуганные взгляды своих спутников.

– Лариэль, Лариэль, ты слышишь меня?
– Инариэль пытается до меня достучаться.

– Уже слышу, Инариэль, да. Слышу.

– Лариэль, что с тобой?

– Я не знаю... Очень больно. Будто у меня в голове что-то взрывается. Отрывки каких-то событий, словно вулкан. Связи нет... просто обрывки другой жизни... не моей... или моей... я не знаю... Уже прошло. Я уже в порядке.

Продвигались не спеша, несколько раз приходилось вступать в схватки с демонами, но людей больше не встречали. Живых. Только следы схваток и кровь на снегу. А вот и вход в пещеры. Идем медленно, темно. Инариэль зажег магический огонь, чтобы осветить путь. Два демона на пути, одного срубает Кара, по другому, одновременно попадает болт из арбалета Барри и бьет магическим светом Инариэль. Мне не приходится вмешиваться. Я пытаюсь найти ответ, что же такое мой медальон. Может ли он быть частью древнего эльфийского ритуала, или же это просто безделушка, которая внезапно стала жить своей жизнью. Но ответа нет, никакого. Вопрос так и повисает в воздухе. По дороге натыкаемся на останки двух человек, Кара говорит, что это разведчики Энель, но это не весь отряд, надо идти дальше. Идем. Я уже вооружилась, спасенный солдат с благодарностью

отдал мне свой меч и сказал, что будет моим должником. Это не было приятно, я спасла ему жизнь, потому что я должна была это сделать, так же как должна была спасти Кару, так же как должна была выбраться из того разлома, так же как сейчас я должна их всех спасти, кто дал мне такое задание? Ведь я самая обычная... или нет? Почему я всегда на грани потери сознания вижу голубые глаза, я знаю, что эти глаза смотрят на меня, всегда смотрят, но чьи это глаза, я не имею понятия. Почему для меня это так важно? Почему я должна жертвовать собой и своей жизнью ради спасения этого мира? А если я не хочу? Если я хочу обычной жизни, если я хочу сбежать с Инариэлем, спрятаться где-нибудь подальше, чтобы нас не нашли Видящие и Ищущие, и просто жить ... Охотиться, сидеть у костра, петь, готовить еду, собирать цветы? Почему я должна жертвовать всем этим? Ради других? Впереди слышны звуки битвы. Не остается ни капли сомнений, бегу вперед вместе с Карой и Барри, Инариэль сзади уже окутан волшебным сиянием, плетет заклятье. Выбегаем на небольшой выступ. Пятеро людей отбиваются от кучи демонов, встреваем, атакую демонов с тыла. Я больше не думаю ни о чем, я здесь, чтобы помочь этим людям. Душераздирающие вопли погибающих демонов, меня уже не впечатляют, меч уже не становится голубым, видимо знает, что это так... несерьезная схватка, разберусь и без моей изматывающей магии, непонятного происхождения. Справляемся достаточно быстро, всего-то делов: два огненных демона, с десяток призраков, парочка еще каких-то монстров. Инариэль успел мне о них рассказать кое-что. Все это я уже видела, поэтому все просто. Солдаты спасены. Благодарят меня и Кару. Кара говорит, что это мое решение пройти пещерами, и попытаться их спасти. Благодарят меня еще раз. Вот как оно все повернулось-то. Я выходила из подвала арестанткой, приговоренной к смерти, а вот уже больше десятка человек обязаны мне жизнью. Что же похоже я этого и добивалась, когда хотела доказать свою невиновность. Но что если я виновна? Ведь именно у меня на груди висит непонятный кулон, обладающий неконтролируемой силой чудовищной мощности? Что если они все правы? И это действительно я уничтожила весь их совет и вызвала такую волну, которая способна уничтожить весь мир? Кто я тогда? Лгунья? Но я же не помню ничего. Мне нужно вспомнить. Тогда я буду уверена.

Надо двигаться дальше. Подходим. Впереди разрушенные стены, остатки массивных ворот и сторожевых башен. Повсюду изуродованные людские останки. Некоторые обгорели до костей, на некоторых сохраняются части кожи и даже одежды. Не выдерживаю ужасающего зрелища и еще более ужасающего запаха, отбегаю в сторону, меня выворачивает, в ушах звенит пустота. На глазах стоят слезы, вытираю их перепачканной в чьей-то крови ладонью, размазываю кровь по щекам. В нос ударяет запах железа, опять рвет. Не могу сделать ни шага. Рядом стоит Барри, что-то говорит, ничего не слышу, рыдания душат меня изнутри, готова упасть на колени, и молить о прощении, даже не знаю за что, невыносимо. Еще одна волна дурноты. Барри протягивает мне флягу, отпиваю его варево, уже не так дерет горло. Уже лучше, еще глоточек и смогу идти вперед. Вокруг все ужаснее, мои спутники о чем-то говорят, но я не слышу, я только в ужасе осматриваюсь: на каждом шагу во всем своем ужасе предстают различные картины смерти, вот кто-то пытался кого-то укрыть своим телом, они так и замерли, уже навсегда, их кости почернели, обуглились, но позы сохранились, как в ужасном танце, каждый танцор замер в своей позе, в той позе, в какой его настигла смерть. Вот кто-то пытался бежать, но, видимо, сбежать от этого было невозможно. Вот стоит воин, он не повернулся спиной к опасности, он встретил смерть, как и положено лицом к лицу и сжимая в руках бесполезный, но поднятый для атаки меч. Вечная тебе память неизвестный солдат. Не могу больше сдерживать рыдания. Падаю на колени, закрывая лицо руками, меня трясет нервная дрожь. Запах крепкой настойки, Барри опять протягивает мне фляжку. Пью. Смотрю на Кару, она молчит. Она сильнее меня, она не плачет, она лишь жует губы в ненависти к тому, кто это все сделал. Инариэль тоже не показывает эмоций. Проходя мимо очередной застывшей в огне статуи что-то колдует, огонь опутывающий статую исчезает, статуя больше не горит, теперь останки можно будет придать земле. Он старается помогать всем. Теперь все молчат, никто не говорит ни слова, все думают каждый о своем. Кара злится, Инариэль - скорбит, Барри - я не знаю, что он делает, нянчится со мной, то и дело подсовывая мне флягу. Он тоже так скорбит - понимаю я, все мы - это всего лишь суть самой скорби. Продвигаемся очень медленно, вот подошли к воротам. Тут нас нагнал авангард основных войск. Я не вижу ничего, меня, как магнитом тянет внутрь, там должен быть разлом с его золотым маревом. Здесь нет демонов. Почему?

– Инариэль!!!!
– я кричу, потому что не слышу себя.

– Лариэль? Что случилось? Ты что так кричала?
– он подбегает, он встревожен.

Смотрит на меня и вдруг понимает, что я не слышу его. Он шевелит губами, но я не слышу звуков. Я оглохла. Не слышу ни слова. Он берет меня за руку. Яркая вспышка боли, вырывает меня из тумана скорби. Я мгновенно понимаю, что если я не соберусь сейчас, то мой дорогой друг, опять получит от меня магический удар, разгоняю печаль по углам сознания, моментально создаю магический барьер внутри своего мозга, запираю там, пронизывающую боль, это только моя боль.

– Лариэль? Теперь ты слышишь?

– Да, спасибо. Как ты догадался?

– Догадался о чем, Лариэль?
– внимательно заглядывает мне в глаза.

Он ничего не понял, он сделал это случайно, неосознанно. Улыбаюсь ему. Надежный барьер запирает боль внутри меня, я могу прикоснуться к нему. Беру его за руку и крепко пожимаю.

– Что надо взять меня за руку?
– говорю вслух, но думаю о том, что именно мое желание оградить его от боли, которую я могу причинить, заставило меня вернуться, взять себя в руки.