Исправить все. Мирриэль

Алакозова Анна Сергеевна

– Эрдан, Мирра, я надеюсь ты никого так не назвала здесь... Полное слово Эрландан - это значит человек, на древнем языке. А эрдан - это как бы пренебрежительное обращение к людям, этим словом уже давно никто не пользуется.

– Да??? А я вот, оказывается, пользуюсь.... Неудобно-то как...

– Кому ты это сказала?

– Калену...

– Радует, что не Энель... Она разобралась бы в таких тонкостях....Ладно, мою работу ты всю сделала, идем, расскажешь, что там у вас сегодня было.

Конечно, он не отказал мне в ванне. К вечеру я была чистая, красивая, причесанная и совершенно довольная. Вечером в таверне, как и обещал Жан, всех угощали. Было много эля, много вкусной еды, много разговоров, много песен. Когда места в таверне стало мало, все отправились к кострам. Барри и Инариэль сопровождали меня. У одного из костров мы услышали удивительную музыку, пройти мимо мы просто не могли, какого же было наше удивление, когда мы увидели у костра Кару и Энель, в руках которой лютня выводила нежные, печальные трели. Мы тихонько остановились, прислушиваясь к мелодии. А потом запел Барри. Энель на секунду перестала играть, но сильный голос гнома очень точно

повторял ее мелодию, она улыбнулась и продолжила играть. Мы сели рядом с ними. Когда окончилась песня, все дружно похвалили исполнителей. А Инариэль попросил лютню. Взяв ее в руки, он нежно прикоснулся к инструменту, словно знакомясь с ним. А потом тонкие пальцы эльфа легко запорхали по струнам, веселая мелодия зазвенела над лагерем. Немного прислушавшись, я вспомнила слова и теперь уже подпевала я. Это была эльфийская песня о нерешительном юноше, который никак не мог признаться девушке в любви, а она никак не понимала его намеков. Закончилось все хорошо, они поженились, когда он смог преодолеть свою робость. На веселые звуки песни к нашему костру подошли люди, все хотели продолжения. Инариэль передал лютню Энель, и она тоже заиграла что-то веселое. Инариэль протянул мне руку, приглашая на танец, я не стала упрямиться, настроение было отличное, сдержав обычный поток боли, не давая ему выплеснуться на мага, я подала ему руку, и мы легко закружились вокруг костра. Следом за нами к кругу присоединилось еще несколько пар. Все смеялись, веселились. Даже Барри пригласил Кару танцевать. Чтобы на это посмотреть мы с Инариэлем даже остановились. Это было очень забавно, высокая, стройная Кара и массивный гном, который ей едва до груди достает. Но при всем этом, танцевал гном достаточно сносно. Легкая прохладная рука Инариэля легла мне на талию, увлекая меня на очередной круг.

За всем этим, скрываясь в тени, наблюдал Кален. Его привлек к этому веселому костру чистый звонкий голос, хрусталем отзывавшийся в ночной тишине. Командор заслушался этим пением, он знал, что так петь может только эльф, а способных эльфов в Лоринге было всего двое, он увидел их обоих у костра. Она пела веселую песенку, в то время как Инариэль пожирал ее глазами. Холодный пот выступил на спине командора, рука крепче сжалась на рукоятке кинжала. Он видел, как она кружится в танце с эльфом. Видел, как эльф все ближе прижимает ее к себе. Он слышал ее радостный смех. Он не мог там появиться. Он проклинал себя за все то, что сказал ей сегодня. Он ненавидел себя за слово "никогда", но тогда это казалось таким правильным. А вот сейчас он готов был отрезать себе язык за это слово. Нет, он все сделал правильно. Это всего лишь зов плоти. Это все пройдет. Надо сходить к Марго. Почему же так мрачно на душе? Почему их танец с эльфом отозвался таким болезненным ощущением в груди? Все это ерунда. Все пройдет. За своими новыми ощущениями командор даже не заметил, как наступило его время боли. Едва сдерживая стоны, он зашел к себе в палатку и, приняв обат, упал в свою холодную постель. Обжигающий огонь, разливающийся по телу, не мог его согреть так, как сегодня согревали его ее яркие зелено-голубые глаза. Волны огня не могли сравниться с холодной волной, которой пробегали мурашки по его телу, от каждого ее прикосновения. Как она повалила его и оседлала... Если бы он не сбросил ее, то скрывать охватившее его страстное желание стало бы просто невозможно. Теперь даже боль от обата, была более терпима, чем понимание, что им действительно никогда не быть вместе. Он забылся тревожным сном, до утра оставалось лишь несколько часов.

Упрямица.

День за днем прошла неделя. Теперь с ней ножевым боем занималась Энель, она же тренировала ее в стрельбе. Кара взяла на себя физическую подготовку Мирриэль. Командору остались только утренние пробежки и возможность подурачиться в парном поединке. Кален встал рано. Утренняя доза обата, не причиняла такой боли как вечерняя. Едва открыв глаза, он снова вспомнил первые тренировки. Горячая волна воспоминаний снова захлестнула его. Едва боль отступила, и он смог встать, он взял свой двуручный меч и отправился на поле для тренировок. Однако, когда он подходил к полю, то услышал характерный звук ударов железа по дереву. Кто-то его опередил и уже занимался. Странно, обычно ополченцы не проявляют такой прыти. Может быть, кто-то из его братьев или Ищущих. Он подошел чуть ближе и остановился, пытаясь рассмотреть взглядом Видящего человека занимающегося на стенде. Обычно в такие минуты человек не контролирует свои мысли и проще простого узнать его состояние и даже увидеть мысли, которые сейчас овладевают его сознанием. Но не в этот раз. Слух не мог обманывать, но объяснение тому, что он не видит человека, было только одно - там была она. Он сделал несколько глубоких вдохов, но решил сразу не подходить, а посмотреть, что она делает. Понаблюдать за ней. У одного из чучел действительно была она. В одной руке меч, в другой кинжал. Она наносила удары по кукле, отрабатывая одну связку, раз за разом. Он видел, как прилипает к ее телу мокрая ткань. Она занималась уже довольно давно. Он продолжал тихо любоваться ею. Когда рука начала дрожать от тяжести меча, она отложила холодное оружие. Взяв длинный лук, она отошла на стрелковую дистанцию, и, натянув тетиву до самого уха, пустила стрелу. Стрела ударила почти в самый центр мишени. Она достала еще одну и отправила ее в полет. Стрела за стрелой, она выпустила весь колчан. Спокойно она подошла к мишеням и, достав все стрелы, она вернулась на исходную позицию и снова начала стрелять. Без суеты, без эмоций, словно зачарованная, она чередовала стрельбу и упражнения с холодным оружием. Он подошел ближе, но она не обращала внимания на окружающий мир. Она не видела ничего, для нее существовали только мишени и чучела. Наблюдая за ее тренировкой, он проникался все большим уважением к ней. Самоотверженно, она полностью отдала себя тренировке. Он вспоминал себя, когда-то он так же по полночи тренировался в цитадели, стремясь стать лучшим, стремясь быть впереди всех, днями и ночами он доводил до автоматизма все связки и

движения. Сбивал в кровь руки, совершенствуя технику рукопашного боя. Стремление к совершенству вот что тогда толкало его вперед, и вот... он достиг всего... но вместо удовлетворения, он чувствовал только разочарование и горечь. Он стал лучшим среди Видящих, но потерял возможность быть просто человеком, он посвятил себя служению, вопреки здравому смыслу. Он стал лучшим и потерял все остальное. А сейчас, он смотрит как она делает тоже самое, совершает те же ошибки во имя спасения чужих жизней, забывая о своей. И он вынужден ей помогать в этом, вынужден направлять ее именно на такой путь. Он сжал зубы. Если бы только он мог сделать это все вместо нее, взять ее бремя на себя, пройти ее дорогу, позволяя ей выбирать, позволяя ей просто жить, с какой радостью и облегчением он сделал бы это. Но так не может случиться, его дело лишь наставлять и обучать ее, все остальное ей придется делать самой. Она опять взялась за меч. Нужно было ее останавливать. Отбросив свои дурные мысли, он заставил себя улыбнуться и направился к ней.

– Ты, сегодня рано встала, Мирриэль.

– Командор, - она обернулась на звук его голоса.
– Я сегодня не ложилась. Но я не устала. Я готова к пробежке.

Бездонные глаза смотрели прямо на него, как хотелось утонуть в этой пучине, забыть обо всем, забыться. Никогда больше не вспоминать кто он, кто она, что творится вокруг, наплевать на ответственность и долг... Забыть... но это невозможно. Его дело обучить ее, увеличить ее шанс на выживание.

– Я наблюдал за тобой. Отлично стреляла. Да и с мечом неплохо управлялась. Сейчас пробежимся немного и продолжишь. Согласна?

Он подошел совсем близко, протянул руку к ее мечу. Она спокойно передала ему оружие. Он осмотрел меч, которым она упражнялась, вся рукоять была испачкана кровью. Он неодобрительно покачал головой и взял ее руку, чтобы осмотреть. Вся маленькая ладонь покрылась кровавыми мозолями, некоторые из них лопнули, что и оставило следы на рукоятке меча. Что они делают? Как можно так поступать с этим ребенком? Она же просто жертва случая. Как же так? Почему такой милой девочке досталась такая непростая судьба, как так сложились звезды, что от нее зависит выживание всего мира. Он наклонился, поднимая холодный чистый снег, чтобы протереть ее руки, остудить их. Когда холодный снег коснулся ее ладони, она вздрогнула и зашипела.

– Мирра, так нельзя. Теперь тебе несколько дней придется ждать, пока затянуться эти мозоли. Ты не сможешь упражняться, будет больно держать меч в руках. Тренировки не должны доводить до такого.

– Все в порядке, командор, я немного передохну и смогу продолжить. Вот как раз во время пробежки и передохну.

Он неодобрительно покачал головой.

– Больше не делай так. Идем ко мне. Я промою твои раны и наложу повязки, а заодно подберем тебе кольчугу. Начнем бегать с нагрузкой. Конечно полный доспех для тебя - непосильная ноша. Но вот кольчужная рубашка - в самый раз. Идем.

Он взял ее за руку и потащил за собой в свою палатку. Там нашлась и вода, и чистая ткань. Обработав раны, он аккуратно наложил повязки. Кольчугу он нашел еще вчера вечером, она стала мала его оруженосцу, а продать ее все не доходили руки, вот и валялась без дела. Он помог ей одеть тяжелую кольчужную рубашку, она была укорочена, лишь едва прикрывала бедра, для бега - лучше и не придумаешь. Поправляя тяжелую обновку у нее на плечах, он случайно прикоснулся к нежной щеке. Он хотел бросить взгляд на нее украдкой, но стоило ему глянуть в ее сторону, как он тут же попал под ее пристальный взор. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, чуть приоткрытые губы, кажется, что на них застыли какие-то так и не сказанные слова. Длинные пушистые ресницы, легкий румянец на бледных щеках, удивленно приподнятая бровь. Воплощение нежности... Несмелым движением он поправляет выбившийся локон, закладывает его за удлиненное ушко. Грубая ладонь в порыве нежности дотрагивается до нежной щеки, замирает сердце, останавливается дыхание. Она смотрит прямо в глаза, не отводит взгляд ни на мгновение. Так они стояли несколько бесконечно долгих секунд. Его ладонь прижималась к ее щеке, глаза смотрят в глаза. Без слов. Никто не мог произнести ни звука. Слова были не нужны. Все, что было сказано раньше, теряло смысл, исчезало в темноте прошлого. Одно неловкое движение, и вся подготовка Видящего не может помочь ему, он понимает, что должен убирать руку, что должен прекратить это, должен все вернуть к слову Никогда, но не может, это выше его сил. Ее забинтованная ладонь ложиться на его руку, прижимая ее к щеке, и она закрывает глаза, просто прижимаясь к его ладони. Это просто невыносимо. Другой рукой он привлекает ее к себе, обнимая за плечи. Ее лицо прячется у него на груди. Он прижимается лицом к ее волосам, они щекочут его нос, наполняя воздух вокруг ароматом полевых цветов.

– Мирриэль, - выдыхает он, все сильнее прижимая ее к себе.

Снаружи скрипнул снег под тяжелыми сапогами.

– Командор, вы на месте?

Легкой испуганной ланью она отстраняется от него, делая несколько шагов назад. Дав ей время на это, он ответил.

– Да, Вейт, заходи.

В палатку входит один из Видящих. Увидев хрупкую фигуру в нескольких шагах от командора, солдат смущенно откашливается.

– Простите, командор, если я не вовремя. Я могу зайти потом, я не знал, что вы не один.

– Все в порядке, Вейт, мы собирались на пробежку, вот подбирали подходящую нагрузку для нашей героини, - он натянуто улыбается, все еще задыхаясь от ее минутной близости.

– Последние сообщения, Кален, все более тревожны. Демоны становятся все сильнее, мы не можем больше дежурить у разломов, это становится слишком опасно. Их там слишком много, мы можем потерять всех людей.

– Я понял, Вейт. Нужно...

– Нужно идти туда и закрыть разломы. Так ведь, Кален? Ты одел на меня эту штуку, мне нужно тренироваться, закрытие разломов ничем не хуже обычной тренировки, идем туда, за сегодня я смогу закрыть несколько разломов. Разве не в этом мое предназначение? Вдвоем мы конечно не управимся со всеми демонами, но я так понимаю, там ваши люди есть. Справимся. Ну а туда, бегом, как и планировали.