Исправить все. Мирриэль
Шрифт:
– Это действительно все, командор? Больше у тебя нет никаких слов для меня?
Сколько слов у него было. Сколько было невысказанных опасений, сколько было надежд, сколько было мечтаний и желаний. Но он лишь смотрел ей в глаза и молчал.
– Мирра, я хочу только напомнить тебе одно слово. Для тебя и меня в этом слове заключается весь мир, Мирриэль. Ты помнишь это слово?
– Никогда... Но это неправильно, Кален. Так не может быть. Ты не понимаешь...
– Нет, это ты не понимаешь, только так, Мирра, никак иначе. Мой долг, я не могу рисковать выполнением своих обязанностей. Я Видящий, я должен делать свое дело, под моим началом тысячи людей, их жизни зависят от моих решений, ты понимаешь? Это мой долг, я не могу им пренебрегать.
Он держал ее за плечи, сжимая их стальной хваткой. Бездонные глаза.
– Хорошо, Кален. Пусть будет так. Но...
Она прикоснулась холодной ладонью к его щеке.
– Но, пусть это будет чуточку позже? Несколько минут, Кален, они ничего не изменят для тебя, а мне они дадут что-то очень для меня важное, командор. Забудь это слово на несколько минут... всего несколько минут... всего один поцелуй...
Ее рука нежно гладила его лицо, изумительные глаза молили о пощаде, молили о милости, всего несколько минут. Запах ее тела затуманивал разум, бурный поток сдерживаемых долгое время эмоций разламывал плотину, выстроенную командором... Несколько минут... один поцелуй... Его рука отпустила ее плечо, дотронулась до нежной кожи шеи. В голубых глазах вспыхнул огонь страсти. Он привлек ее к себе. Глаза смотрят в глаза, останавливается сердце, замирает в груди. Она приподнимается на кончики пальцев, чтобы дотянуться до его губ. Одной рукой он все еще держит ее за шею, а другая рука обнимает ее за талию, привлекая все ближе. Жар, исходящий от его тела, обжигает ее через одежду. Его губы, такие горячие, таки жадные, такие страстные прикасаются к ее губам. Земля уходит у нее из-под ног. Он приподнимает ее, одной рукой, чтобы ей не приходилось стоять на цыпочках. Ее руки ложатся на его широкие плечи. Как обезумевший от жажды путник припадает к источнику, так же они не в силах были оторваться друг от друга. Он ставит ее на землю, его рука приглаживает ее волосы, другой рукой он все еще прижимает ее к себе, боясь отпустить, боясь потерять, боясь, что это сон... Время замерло в тот момент, когда их губы слились в поцелуе, замер вечерний лес, ни шороха, ни звука, даже гуляка ветер не нарушал этой неестественной тишины.
– Мирриэль, - шепчет он, отрываясь от ее губ.
Он прижимает ее к себе, страсть ищет выхода и он припадает губами к ее щеке, покрывает лицо поцелуями. Горячие губы прикасаются к шее, оставляя на ней огненные отпечатки губ. Она запрокидывает голову, позволяя ему продолжать, и в звенящей тишине вечернего леса, легкий вздох слетает с ее губ. Он прикасается губами к ее губам, заглушая тихие стоны своими поцелуями.
– Нам пора остановиться, - тихо шепчет он, все еще обнимая ее.
– Я боюсь, что еще немного, и я уже не смогу сдержаться, я и так уже держусь только на силе воле, и единственное что меня удерживает это холод снега, Мирриэль. Это совсем плохо окончится. Я молю тебя, не мучай меня больше.
Яркие глаза пожирают ее. Он едва сдерживается, и она это понимает.
– Кален, я... образно сказал про несколько минут, я не ограничиваю тебя во времени ... я ни в чем тебя не ограничиваю. Я... хочу... быть с тобой, Кален...Я...
Он прикладывает палец к ее губам, смотрит ей в глаза, но его голубые глаза уже не искрятся страстью, в них только боль, сильная всепожирающая боль...
– Не надо, Мирриэль. Все закончилось. Теперь для нас есть только одно слово - НИКОГДА. Больше никаких слов.
Он отстраняется от нее, все еще удерживая палец на ее губах.
– Хорошо, Кален. Я понимаю тебя, и я уверена, что твоя верность нашему делу и твоему долгу дорого стоит. Я уважаю твой выбор. У меня тоже есть долг и я надеюсь, что смогу остаться верна ему, так же как ты делаешь это сейчас, если однажды такой выбор встанет передо мной. Я даю тебе слово, что больше никогда я не прикоснусь
– Вполне. Только... не забудь об этом...
Хочу быть рядом с тобой, кричало сердце, но холодный голос разума, заглушал его крик, не давая ему сорваться с губ.
Она отворачивается, чтобы уйти. Он ловит ее за локоть.
– Мирриэль, я буду, рад, если ты будешь помнить эти минуты. Я их тоже не забуду... никогда...
Он опустил глаза, чтобы она не заметила в них блеск слез. Для него никогда... очень скоро окончится, окончится сырой камерой в подземелье Видящих, он очень надеялся, что среди всех кошмаров, которые будут его окружать в безумии, найдется место и этим мгновениям, способным принести покой и счастье. Только об этом он истово молился Создателю, на обратной дороге. Просил оставить ему эти воспоминания, эти мгновения.
Ночь прошла спокойно, утром они вернулись в Лоринг и уже вечером он узнал об окончательном решении. Небольшой отряд Хранителей, отправляется в путь на рассвете.
У Энель нашлось задание в близлежащих землях, было бы неплохо заключить договор на поставку лошадей. И если удастся наладить с ними связь, у Хранителей больше не будет проблем с провизией и тягловой силой.
Инариэль и Барри, тут же отправляются паковать вещи. Кара сомневалась.
– Кара, я... прошу тебя остаться здесь.
– Что???
– Не пойми меня неправильно, но мне кажется, что твой долг, требует твоего присутствия именно здесь, - Мирра сделала ударение на слове "долг".
– Ты все больше меня удивляешь, для человека, который несколько дней назад не мог связать два слова, ты очень много знаешь.
Мирра улыбнулась ее ответному выделению слова "знаешь".
– Я быстро учусь, Кара. Очень быстро. Выдвигаемся завтра на рассвете.
Мирра встала из-за стола и отправилась спать. Опустошенность в душе, помогла сгладить принесенная Барри фляга настойки. Две ночевки в полевом лагере делали перспективу отдыха в небольшой, но теплой комнатке на постели с теплым одеялом чрезвычайно заманчивой. Она умылась холодной водой, тревожить Инариэля уже не хотелось, да и мягкая постель была такой манящей. Едва ее голову коснулась подушки, она уснула крепким сном, измученного человека.
По возвращению в Лоринг, Кален выслушал все доклады, отдал текущие распоряжения и остался один. Все произошедшее терзало его, он не находил себе места, так много нужно было сказать ей, а смог он сказать только то, что считал правильным. Вейт зашел к другу без предупреждения. Командор в это время сидел на стуле и смотрел в одну точку, пытаясь хотя бы сформулировать, все то, что хотел ей сказать, хотя бы в мыслях, все ей объяснить, все рассказать.
– Кален, я слышал, что завтра они отправляются.
– Да, я тоже слышал. Не удивлен, она решила, что ей пора уходить, еще в горах, когда мы закрывали разломы, спасая наших людей. А если ей что-то приходит в голову, переубедить ее... невозможно.
Вейт подошел к другу и сел рядом с ним.
– Что ты будешь делать?
– Закончу тут все, передам дела тебе и уйду. Мне кажется другого выхода, у меня уже нет. Попрошу Кару сопроводить меня до цитадели ... и останусь там.
– Кален, - Вейт внимательно посмотрел на друга.
– Что происходит с тобой? Сейчас, когда я смотрю на тебя, я не могу понять, что я вижу, друг. Да изменения в ауре есть, но это не то... это не те изменения, которые происходят, когда приходит наше время. Это что-то совсем другое. Ты перестал принимать обат?