Исправительная академия

Хай Алекс

Надзирательница двинулась на Катерину, и та, неуклюже перепрыгнув на другую сторону кровати, толкнула ее на надзирательницу. Колесики легко заскользили по полу, и женщина шарахнулась в сторону.

— Давыдова! — рявкнула она. — А ну иди сюда! Или хочешь как в прошлый раз?

— Пошла к черту!

Несмотря на тяжелые ботинки, надзирательница действовала очень ловко и проворно. Перепрыгнув катившуюся кровать, она бросилась на Катерину.

«ПОМОГИ!» — рявкнул у меня в голове тот самый голос, который прежде разбудил и спас от убийцы.

Я вздрогнул.

«ПОМОГИ!»

Как

я помогу этой Катерине? Она сумасшедшая, даже если и обладает даром. И даже если я сейчас попытаюсь ее отбить у этой надзирательницы, что дальше?

Нападение на надзирателя для меня — гарантированная путевка в карцер или сразу в четвертую группу. Да, прежде я сам планировал туда забраться, но сейчас какой смысл рисковать? Я выяснил то, что хотел. Как минимум, Давыдову держали здесь против ее воли, еще и накачивали какой-то дрянью. Возможно, она такая была здесь не одна. Но даже одной невинной узницы хватит, чтобы утопить это заведение в проверках.

Теперь мне нужно просто попытаться передать эту информацию за пределы острова. Найти кого-то, кому смогу доверять, потребовать пригнать сюда все возможные проверки…

«ПОМОГИ! СЕЙЧАС ЖЕ!»

Этот ужасный вопль едва не разорвал мне голову. Какая-то сила подбросила меня на добрые полметра вверх, и я треснулся башкой о железное дно кровати. Грохнуло так, что звон прокатился под потолком.

Женская возня резко прекратилась.

Проклятье…

Мгновением позже Катерина вскрикнула. Я услышал глухой стук чего-то тяжелого о пол.

— Отдохни пока, Катюша.

Ботинки развернулись и зашагали в мою сторону.

— Так-так, кто это у нас здесь? — нараспев протянула надзирательница. — Вылезай, пока я сама не решила тебя вытащить.

— А вы попытайтесь, — проворчал я.

— О, да у нас тут рядовой шутник завелся, — женщина присела на корточки и уставилась на меня.

Кабы не острота ситуации, впору было бы уронить челюсть и пустить слюну. Барышня была чудо как хороша и прекрасно это знала, подчеркивая черты лица и соблазнительные изгибы самым выгодным образом.

Красивое лицо с острым подбородком. Идеально правильные — настолько, что становилось немного не по себе — черты лица. Длинные каштановые волосы были убраны в высокий конский хвост, что придавало ее образу какую-то соблазнительную строгость. Огромные бледно-голубые глазищи, подведенные «стрелками», чуть влажные от возбуждения губы…

Черт.

— Что, птенчик, поиграть хочешь? — улыбнулась она. Только эта улыбка не сулила мне ничего хорошего.

Я оскалился в ответ.

— Если не ошибаюсь, в правилах академии прописано обязательное обращение на «вы» даже к воспитанникам.

— Читать умеет, надо же, — лицо молодой женщины ожесточилось. — Только что-то, гляжу, тебе это не помогло, раз ты здесь оказался.

В следующую секунду она схватила обеими руками кровать и попросту опрокинула ее набок.

— Да еж ты…

Железо лязгнуло о кафельный пол, расколов пару плиток. Я метнулся в сторону от нее, надеясь успеть проскочить мимо, к выходу. Почти успел. Она ухватила меня за край толстовки, когда я почти

добрался до выхода.

— Куда?! А ну вернись.

Она рванула меня на себя с такой силой, что ткань затрещала, а я отлетел назад, почти что ей в лапы. Это ж сколько мощи у этой дамочки, если она влегкую переворачивала кровати и таскала восьмидесятикилограммовых парней одной рукой?

Тоже из рода воинов? Богатырша хренова.

Пока я летел, успел сгруппироваться, а она подкинула носком ботинка свою дубинку и ловко поймала правой рукой. Я прикрыл голову, но удар все равно получился болезненным.

— Будешь знать, как игнорировать приказы.

Вот сучка. Пользовалась служебным положением по полной программе. Не просто пользовалась — насиловала правила по полной программе и с особым цинизмом. На что рассчитывала? На безнаказанность надзирателей четвертой группы? Я эту дамочку раньше здесь не видел, хотя, конечно, особо и не успел исследовать остров. И все же что-то подсказывало мне, что ни к кому, кроме четвертой группы, такую отмороженную мадемуазель подпускать бы не стали. Слишком уж был ярок контраст с поведением той же Софии…

— Извините, я не расслышал, — широко улыбнулся я, провоцируя эту дамочку еще больше. — Это же лазарет. Болею…

Она снова замахнулась дубинкой, и я не выдержал. Нет, женщин, конечно, бить нельзя. Но если баба с силой Ильи Муромца начинает ни за что лупасить тебя дубинкой, то извините, тут не до этикета.

Я зарычал и выставил руку, блокируя удар. Дубинка угодила прямиком в предплечье и… Сломалась ровнехонько посередине.

— Говно ваша амуниция, — осклабился я, чувствуя, как в венах забурлила кровь. Тело требовало драки. Распробовало и желало продолжения.

— Что за…

Увидев смятение и злость в глазах надзирательницы, я широко улыбнулся.

— А теперь что, врукопашную пойдете?

Но смотрела она не на свою дубинку. А на печать на моем животе. Подняв руки, я задрал и без того коротковатую для моего роста кофту… Которая треснула по шву и теперь болталась лохмотьями.

— Печать, — прошептала она и медленно попятилась. — Печать…

Надзирательница шарахнулась назад, подхватила висевший на цепочке свисток, и издала три резких сигнала, от которых резануло в ушах. В следующий миг она бросилась к двери и пинком выбила ее ногой.

— Тревога! — закричала она так, словно ее убивали. — Нападение на надзирателя!

Она вылетела в коридор. Гнаться за ней было бесполезно — сам приду в руки охраны.

Бежать?

Позади меня слегка пошевелилась несчастная Катерина. С трудом оторвав голову от пола, она тут же снова ее уронила. Я забеспокоился, что девчонка слишком сильно ударилась.

— Катерина! — я подскочил к ней. — Катя! Ты как?

Она не издала ни звука. С и без того бледного лица сошли последние краски, и выглядело это жутко. На всякий случай я приложил руку к ее шее, ища пульс. Нащупал. Ровный, просто замедленный. Давыдова дышала, но, кажется, провалилась в беспамятство. Видимо, то лекарство, которым ее снова накачали, начало действовать. Забористая же у них здесь была дурь.