Исправление
Шрифт:
— Я только хотел спросить, — голос юноши звучит обиженно, как будто это на него нападают. — Может, это действительно маловероятно — я вам верю на слово. Но просто мне хочется знать, что произойдет в этом случае?
— Не забивайте себе голову, — твердо произносит Сафа. — Этого не случится. Не случится никогда. А теперь, с вашего позволения, я могу продолжить?
Ее пальцы давят на кнопку вызова Катиба. Но никакой реакции не следует. Телефон мертв, и она только теперь замечает, что его дисплей не светится. Она кладет трубку
Только после этого Рана внимательно приглядывается к шестеренке, над которой работала. В антикитерском Механизме имеется тридцать семь зубчатых колес, это двадцать первое, и хотя оставалось еще немало сделать, прежде чем его можно будет вернуть в коробку, но все же она его изрядно почистила. А сейчас шестерня выглядит, будто Рана и не начинала работу. Целыми неделями Рана очищала ее поверхность от коррозии, а теперь та снова вся покрыта пушистым зелено-голубым налетом, как будто кто-то погрузил артефакт в сильную кислоту в те минуты, когда Раны не было в лаборатории. Более того, когда она, не веря своим глазам, в полном отчаянии разглядывает колесо, то замечает: на нем не хватает трех зубцов — то ли отломаны, то ли просто сточились до основания, результат один и тот же. И что хуже всего, по колесу проходит глубокая царапина, а скорее, даже трещина, готовая расколоть его пополам.
Выбитая из колеи, но и в равной степени захваченная каким-то болезненным любопытством, Рана берет скребок, с которым работала до того, как услышала странные звуки, и касается им участка, пораженного зелено-голубой коррозией. Часть пушистого налета отделяется почти сразу, да только вместе с ним откалывается добрая четверть шестеренки, и отвалившийся кусок рассыпается и превращается в кучку бледных гранул на столешнице верстака. Пораженная Рана впадает в ступор. Она не в силах поверить глазам, она просто стоит и смотрит на уничтоженное зубчатое колесо, из которого вырван громадный кусок. А затем в ее руке ломается и сам инструмент.
— Этого не может быть, — говорит вслух Рана.
Затем ее взгляд падает на другие шестеренки в пластиковых коробках, и она видит: все, абсолютно все они покрыты тем же хрупким коррозийным пушком.
Что касается самого Механизма, вернее выпотрошенного ящика, то тут ее взору предстает вообще нечто невероятное. Она уже готова была допустить, что за время, пока она поднималась наверх и возвращалась, какая-то странная, до сих пор не наблюдаемая химическая реакция нанесла повреждения металлическим частям, но коробка-то была деревянная! Она не подвергалась никаким изменениям в течение веков, с тех самых пор, когда очередной бережный владелец Механизма аккуратно заменил старый деревянный корпус новым.
Но теперь ящик превратился в нечто, выглядевшее скорее камнем, нежели деревом, в чем лишь с большим трудом можно признать рукотворный артефакт, а не создание природы. Рана протягивает руку и с трепетом касается его поверхности.
На ощупь эта субстанция кажется волокнистой и бесплотной. Ее палец проходит сквозь вещество, как призрак сквозь стены. Будто перед ней не реальный объект, а голограмма. Вглядываясь в нутро Механизма, Рана видит: все еще остававшиеся на месте шестеренки
И тогда Рана разражается смехом, поскольку все фрагменты загадки встали на место и сложились в единое целое. Все это просто-напросто шутка и — учитывая, в каком напряжении она находилась последнее время, — дурная шутка. Но все равно всего лишь шутка, а не сигнал о том, что у нее крыша едет. Кто-то специально пошумел наверху, чтобы ее выманить, а как бы иначе они смогли проникнуть в ее лабораторию и подменить Механизм на его разрушенную копию?
Исчезнувшие окна, испуганно мечущаяся птица — это, конечно, перебор, но подобные детали хорошо имитируют хаотическую логику сновидения и говорят о богатстве фантазии неведомого шутника.
Что ж, у нее есть чувство юмора. Да только сейчас юмор неуместен. Кто-то заплатит за все это. И последняя капля — отрубленный телефон. Это уже не смешно, это подло.
Она делает движение, чтобы подняться на ноги и отправиться разыскивать неведомых шутников, которые, должно быть, прячутся в тени — скорее всего, в затемненной галерее для обозрения, оттуда она видна как на ладони. Но когда Рана упирается ладонями в поверхность верстака, ее пальцы проваливаются в дымчатую поверхность столешницы.
Исчезают, будто она погружает их в воду.
Ее осеняет внезапная догадка, что это не Механизм из Антикитеры стал бесплотным, а вообще все, что ее окружает.
Нет, это тоже неверно. Что-то, конечно, случилось со зданием, но если бы стол стал призраком, то все находящиеся на нем тяжелые предметы — Механизм, инструменты, оборудование, лэптопы — к этому времени наверняка уже провалились бы сквозь него. Имеется более простое объяснение, хотя такое понимание наполняет ее душу межзвездным холодом.
Это она исчезает, становится призраком, теряя субстанциальность.
Рана наконец встает на ноги, но все происходит, как если бы она превратилась в облачко дыма. Она не столько стоит, сколько парит, едва касаясь пола под ногами. Воздух в легких ощущается как все более и более разреженный, но чувства удушья не возникает. Она пытается идти, и какое-то время ее ступни безрезультатно шаркают по полу, прежде чем ее призрачное тело приобретает какой-то хилый импульс, направленный в сторону двери.
Когда она вернулась с верхнего этажа, коридор у основания лестницы оставался нормальным, но сейчас он тоже превратился в какой-то темный угрожающий проход с грубо вырубленными в камне проемами по бокам, ведущими в какие-то темницы. Ее кабинет остается единственным узнаваемым местом, но даже он не может устоять перед волной изменений. Дверь исчезла, остался лишь зияющий проем в стене. Пол теперь вымощен неровно выложенными каменными плитами. На полпути к ее рабочему столу камни трансформируются в нечто вроде бетона, который, в свою очередь, уступает место твердому красному блестящему покрытию, которое и должно тут быть. Электрические светильники на столе внезапно мигают и гаснут. Со скрежетом отрубаются лэптопы, их экраны тоже гаснут. Линия изменений на полу крадется в сторону верстака, словно приливная волна. Рана слышит, как где-то во мраке капает вода.