Исправленному верить (сборник)

Перумов Ник

Таковы реалии настоящих «райков». Но в увлекательных сериалах «для старшей возрастной категории» об этом ни гугу.

Тех, кто умел принять себя и таким, ждали несколько лет усыпляющей полуяви, слепленной из придуманных кем-то утешительных мифов. Именно так тянулись шесть бесконечных лет генны Ольги. Естественное и гуманное умирание – постепенное и безболезненное растворение в небытие.

Матрёша подняла на генна Алексея глаза. В них мелькнуло отчаяние.

– Что же нам делать?

– Все наши болячки они обрабатывают универсальным анестезирующим аэрозолем. – Генн Алексей прошёл к шкафу. –

Я, как бывший медик, проявлял интерес. По привычке. Так что вопрос у меня один – как нам добраться до сокровищ. Насколько я знаю, шкафы с препаратом зак… – Он потянул за ручку. Прозрачная панель бесшумно отъехала в сторону. – На этот раз открыты. – Генн Алексей достал из шкафа один из множества одинаковых, как дождевые капли, баллончиков, потряс перед носом Матрёны. – Цитопластазин, нанопроникновение, действие мгновенное. – Направив его себе в левый висок, нажал на основание. Послышался мелодичный сигнал, баллончик засветился мягким зеленоватым светом. Прищёлкнув языком, генн Алексей облегчённо выдохнул. – Говорю же, действие мгновенное. – Пояснил: – Дозировку определяют встроенные в оболочку датчики, так что не ошибётесь. Кладёте палец на термосканирующий клапан и направляете на больного. Анализаторы сами разберутся, как распределить поток частиц. Всё поняли?

Матрёша утвердительно покачала головой. Чуть помявшись, спросила:

– Но куда делись смотрящие?

Вопрос явно застал генна Алексея врасплох. Он нахмурился:

– Выяснять подробности будем после. Слышите? – Старик поднял вверх указательный палец, прислушался. – Вызов из двести семнадцатого. Пробегусь по экстренным.

Под призывный писк тревожных сигналов оба вышли из сестринской. Облачённых в летящие туники смотрящих в коридоре по-прежнему видно не было.

Генна Ольга в изнеможении прикрыла глаза. Искажённое секунду назад лицо разгладилось.

– Спасибо, Матрёша. – Помолчав, добавила едва слышно: – Это было так… странно. Я совсем забыла, что такое боль. Когда-то в юности я ломала ногу, но тогда мне срочно провели пролонгацию, я всё забыла. Теперь вспомнила… Правда, удивительно? Молодая была, не помнила, а сейчас… Ты прости меня, я просто испугалась.

Матрёна присела на край кровати соседки, повертела в руках баллончик с чудодейственным аэрозолем. Глянула на него с уважением.

– Я бы тоже испугалась, – призналась Матрёша, невольно отмечая внезапно вернувшуюся связность речи своей соседки. Протянула ей баллончик с цитопластазином: – Бери, ты можешь позаботиться о себе сама, если боль будет возвращаться. Я должна идти.

– Куда?

– Завтрак так и не принесли. Пойду в пищеблок.

Генна Ольга открыла глаза.

– Я хочу есть. А где смотрящие?

Матрёна пожала плечами. Ей снова стало страшно. В «райке» происходило что-то… что-то… Да, именно странное. Соседка права, это было хорошее слово – верное. Внезапно захотелось выплеснуть сжимавшие горло растерянность и тревогу, пожаловаться на дурное предчувствие. Чем могла помочь беспомощная генна Ольга, Матрёна не знала, но желание говорить было сильнее доводов разума. Она уже открыла рот, готовясь излить на соседку поток самых нелепых своих подозрений, но генна Ольга её опередила. Умильно склонив голову, шепнула:

– Как

думаешь, раз нет смотрящих, Стас сможет мне голографировать? Кто ему теперь запретит?

Матрёша нахохлилась. Желание делиться с подругой своими страхами исчезло.

– У тебя нет голографона, – напомнила она. – Ни у кого здесь нет, ты же знаешь…

– Знаю, не глупей тебя! – Генна Ольга обиженно надула губы. – Но у Стасика он ведь есть! Он такой умница, так меня любит. Он сделал мне предложение, когда до моего ухода в «раёк» оставался всего год! Ах, какая у нас была свадьба… – Старая актриса засмеялась низким грудным смехом, поперхнулась, откинувшись на подушку, зажмурилась. На бесцветных губах блуждала улыбка. – А ведь он моложе меня на семьдесят два года! Ах, Матрёшка, какой гобелен он подарил мне в день нашей помолвки! Мой портрет в полный рост… и озеро… озеро на рассвете…

Матрёша покачала головой. О молодом супруге знаменитой актрисы она была наслышана. Девятом, кажется. Или одиннадцатом… Запамятовала. Точно помнила, что не десятом. Что-то около того. А гобелен с портретом на фоне восходящего солнца дарил своей молодящейся пассии незабвенный генн Хемфри из любимого генной Ольгой сериала.

Матрёша поднялась. Чтобы отвлечься, ей хотелось чем-то себя занять.

– Ну, раз такое дело, конечно, голографирует, – примирительно сказала она. – А я пойду, подсуечусь с завтраком. Может, даже сама приготовлю, надоели эти штампованные котлетки из комбайна.

Матрёна полюбовалась делом рук своих. Каша ручной работы была пышная, белая, с золотистыми потёками растаявшего масла. Не то что сваренная бездушными машинами, которые и вкуса-то настоящего не знают – одна энергетическая ценность у них на уме. Столовой в «райке» не было. Обычно порции в номера доставляли шустрые киберразносчики, но из-за всех этих передряг она забыла код общей активации. Матрёша устало опустилась на стул. Ноги гудели. Не самой же бегать.

Переведя дух, Матрёша засеменила в парадную залу. Там шло общее собрание. Глядишь, вместе что-нибудь и придумают.

На высокой, богато убранной неувядающими цветами и лентами сцене царил генн Алексей. Он с важным видом демонстрировал собравшимся баллончик с цитопластазином, обучал пользоваться им, разъяснял тонкости.

– И, надеюсь, вы не забудете о тех, кто по разного рода причинам не может воспользоваться препаратом самостоятельно! – гремел он, хмуря кустистые брови.

Слушатели внимали ему с покорностью послушных детей. Под сводами залы висела густая и жирная, как Матрёшина каша, тишина. На цыпочках Матрёна пробралась ближе к сцене, присела на краешек свободного кресла.

– Вопросы есть? – Генн Алексей обвёл ряды слушателей строгим взглядом. Над головами поднялась худенькая ручка.

– Скажите, а как же мой бал? – Крошечная старушонка в ярко-фиолетовом паричке горько кривила напомаженные губы. – Столько готовились. Мне платье заказали, точь-в-точь как у генны Китти! Помните, такое лиловое, со шлейфом?

Собрание оживилось.

– А чего нам смотрящие?! Сами справимся, без надсмотрщиков! – выкрикнул кто-то надтреснутым фальцетом. – Пять лет в «райке», это вам не как-нибудь! Юбилей!