Исправленному верить (сборник)
Шрифт:
– Я не спросил, как Лиля и Витя?
– Они умнее меня, – умиленно произнесла «ведьма». – Оба. Представь себе, поросята знают, что жизнь есть и после сорока. Ну, или делают вид… Я в их годы этого не понимала.
– Просто у твоей матери жизни после сорока не было. Будешь выбирать вино?
– Буду! У нее и до не было. Ты не представляешь, как я хотела выставить ее замуж… У них тут должно быть… Вот. «Барбера дель Монферрато… Монтеи Россо». Мне бутылочка нравится. Пузатенькая, под старину. Так что ты мне хотел рассказать?
– Ничего. –
– От такого слышу, только нечего сочинять. «Не хотел он…» О, наши закуски. Будем лопать и думать, но сперва выпьем. Или нет, а то еще скажешь, что я пьяно брежу.
– Значит, ты гадаешь? Научилась или как раньше?
– Как раньше плюс двадцать лет в медицине… Я понимаю в бабах, я понимаю в щитовидке и надпочечниках, чего тебе еще надо?
– Мне – ничего.
– А раз ничего, рассказывай.
Не рассказать Шульцов не мог, мало того, сделал это с радостью. На Колокольку можно было вывалить все, слушать она умела удивительно. Недаром незадолго до развода «бубновая дама» закатила роскошную сцену с лейтмотивом «да знаю я, что ты с Комаровой не спишь, но ты с ней все время разговариваешь!».
– Так что ходить мне в доцентах, – заключил Шульцов, – и искать приработок.
Ольга сосредоточенно молчала, уставясь на мозаичные виноградные грозди.
– А «Варвара» в самом деле симпатичная, – наконец изрекла она, касаясь не по-модному острым ногтем бутылки. – Или я проявляю дурной вкус и зря трачу твои деньги? Ты не дашь мне заплатить?
– Вопрос риторический. Что до, как ты выразилась, «Варвары»… Три тысячи было б дороговато, – с Ольгой он был честен и в малом, и в большом, – а за тысячу с лишним – приемлемо…
– «Продается все, вопрос лишь в цене…» – нараспев произнесла подруга детства. – Ерунда вообще-то, но тебе нужны деньги.
– У тебя не возьму.
– А я и не дам. Ты не представляешь, сколько мне теперь не хватает! Раньше пяток лишних тысяч по пациентам выбегаешь, и никаких проблем, а сейчас то на Вену не хватает, то на, – она нарочито старательно произнесла, – де-вайсы Витькины. Алик, а иди-ка ты к нам. Хозяйка не дура, на Колбу похожа. Помнишь нашу Колбу?
Химичку Колбу Олег Евгеньевич, само собой, помнил, но от предложения податься в оракулы у него отвисла челюсть.
– Похоже, у тебя Уран в пятом доме… Или не в пятом, но без него точно не обошлось.
– Оля, что за чепуха!
– Не чепухей прочего. Алик, это очень-очень честный отъем денег у населения. Ты же знаешь, я Гиппократа ни за что не обману. Сказано «не навреди», я не врежу и другим не даю. Да, я не девица Ленорман, но диагност я неплохой. Если вижу, что клиентке надо к врачу, я ее к врачу и гоню. И она идет. Так не пошла бы, а скажешь про даму пик, не пойдет – побежит.
– Оля, я тебя
– Здрасьте-пожалуйста! Тебе нужны деньги?
– Нужны, но я себя уважаю как ученого, поэтому и отказался от предложения Егорова. Пришлось прямо сказать, что мне моя научная совесть дороже. Можешь считать это высокопарным…
– Ты успокойся, выпей и успокойся. Я тебе что, предлагаю труды Артемия твоего спереть или объявить, что при раскопках ты нашел доказательства первичности сала над словом? Дескать, вначале было сало, и сало это было богом?
– Ольк…
– Ты будешь трижды в неделю приходить в салон, присутствовать при сеансе и отвечать на мои вопросы. Считай это индивидуальными занятиями по античной культурологии, или как это у вас зовется?
– Теперь я уже совсем ничего не понимаю.
– Потому что уперся. Представь… Ну, допустим, Таньку Горошко, от которой муж уходит. На нее только глянешь, и никаких карт не надо, ежу понятно, что уйдет. Ты бы тоже ушел.
– На Горошко я бы не женился.
– То, на чем ты первый раз женился, не лучше, но ты меня не сбивай. Муж сбежит, он бы даже в эпоху парткомов удрал, но утешить нашу Горошко можно. Если сунуть ей в нос карты и сказать, что это судьба и что оно к лучшему. Потом Борис, это наш астролог, муж хозяйки и редкостная балда, зачитает про ураны, а ты объяснишь про жену Геракла и этого… гнусного Несса.
– А сходство в чем? Кроме того, что Деянира тоже… умом не отличалась.
– Вот! Деянира – дура, а умная Горошко пойдет другим путем. На фига ей этот Геракл, пусть катится, а она пойдет к косметологу, станет красоткой и умужит Адониса или, там, Актеона, а без нее их, бедных, кабаны с собаками съедят. Понял?
– Ты же сама можешь!
– Это не мой профиль. Сегодня мы уже закончили, а завтра я за тобой заеду. Посмотришь, на что оно похоже, с хозяйкой познакомишься и решишь. На свежую голову. Согласен?
– М-м-м…
– Никаких «м-м-м». Согласен?
– Хорошо, поедем.
– Хвала Дионису! – Ведьма Колоколька воровато обернулась и от души плеснула на «помпейскую» мозаику «Барберы дель Монферрато». Именно так, если верить их любимому с детства мультфильму, поступал в сложных ситуациях царь Минос.
Глава 2
Санкт-Петербург. 22 января 20** года
Почтенный зеленый термометр за кухонным окном показывал «минус двадцать один», и недолюбливавший меха Шульцов надел-таки шапку из выдры. Правильность принятого решения подтвердилась уже на лестнице, а на двери парадной историк обнаружил не оставлявшее места сомнениям воззвание – «в связи с неожиданным понижением температуры в Кировском районе Санкт-Петербурга» коммунальщики настоятельно требовали беречь тепло…