Исправленному верить (сборник)
Шрифт:
– Исправна, – коротко ответил Заруба, и на душе у Каддза сразу стало легче. В принципе, если у этих идиотов хватило ума не расстреливать недоумка-связиста, сейчас самое время его помиловать. Это вообще самый благоприятный исход – никакого существенного инцидента, считай, что не было.
А в рассказах о войне это будет дополнительный драматический момент. «И тут полностью прервалась связь».
– А этого капрала… приказ выполнен?
Майор Заруба отстранённо вглядывался в потухшие экраны.
– Насколько мне известно – пока нет.
«Что же, прекрасно», – сказал про себя Каддз.
– Что это значит – «насколько
– Господин подполковник, этот вопрос следует задать начальнику особого отдела. С момента подписания вами приказа капрал Чхе находится в его юрисдикции.
«Гора с плеч, – подумал Каддз, – ну, конечно! Особый отдел. Теперь это их головная боль. Вот уж не думал, что буду рад близости жандармов».
– Что ж, пускай он и делает, что хочет. Вообще-то я собираюсь подумать о помиловании. Впрочем, речь сейчас не об этом. Время подходит – включайте связь.
– Вы имеете в виду бета-связь? – холодно спросил Зайцев.
«Наглый хам! – вскипел внутри Каддз. – Дорого он заплатит мне за такой тон и такие издёвочки!»
– Я имею в виду бета-связь, – резко ответил он.
– Это невозможно, – спокойно сообщил начальник штаба.
Каддз какое-то время пристально смотрел на него. «Не понимаю, – думал он, – откуда у этого ограниченного майора-перестарка такая невозможная наглость?»
– Минуту назад, – как можно более сдержанно и в то же время холодно начал он, – вы доложили мне, что бета-связь исправна.
– Так и есть, господин подполковник, – кивнул Заруба.
– Так в чём же дело?
Майор равнодушно пожал плечами:
– Нет радиста.
– Как нет? У нас их двое.
– Никак нет. Капрал Чхе находится под арестом и ждёт расстрела. Рядовой Слухов – в медсанчасти.
– Ну и что? Один саботажник и один симулянт? Давайте любого и обеспечивайте связь. Мне нужна связь сию же минуту.
– Которого?
– Любого. Давайте… – Каддз на секунду задумался («Ну их, этих жандармов – с медиками проще договориться»). – Давайте симулянта.
– Мне нужен письменный приказ.
– Какого чёрта… – начал Каддз и осёкся. Он вспомнил доклад доктора – чёрт, как некстати. Гемолитическая лихорадка? Всё понятно. Конечно, это симулянт. Всё подстроено. Эти недоумки сбились в кучу, и все заодно. Хорошо же!
Однако написать приказ и забрать из изолятора пациента, пусть и заведомого симулянта, он не может. С него спустят шкуру, если он позволит вывести из изоляции больного с подозрением на опасную инфекцию. Ну и чёрт с ними!
– Давайте на мостик этого вашего Чхе! Считайте, я его помиловал.
Наглый майор снова равнодушно пожал плечами:
– Обращайтесь к начальнику особого отдела.
Каддз резко шагнул к пульту и включил внутреннюю связь:
– Штабс-ротмистр? Это командир станции подполковник Каддз. Что там у вас с арестованным?
На экране штабс-ротмистр Клюква не выглядел ни жизнерадостным, ни даже особо толстым.
– Арестованный ждёт приведения приговора в исполнение, господин подполковник, – спокойно и немного устало сообщил жандарм.
– Я отменяю свой приказ, – через силу улыбнувшись, сказал Каддз. Он старался выглядеть добродушным. – Я немного погорячился в боевой обстановке. Возвращайте бойца в строй, он мне нужен. Если нужно ещё что-то написать – я напишу, – поторопился добавить он.
Жандарм пожал
– Арестованный ждёт исполнения приговора.
– Но это мой, личный мой приговор. И я его отменяю.
– Да, господин подполковник. Это ваш личный приговор. По закону вы вправе вынести его в боевой обстановке. Однако с момента вынесения вашего приговора он теряет обратную силу и может получить её, если не будет приведён в исполнение, только решением трибунала.
Каддз какое-то время размышлял над услышанным.
– Ну, хорошо. Предположим, трибунал капрала оправдает. Даже скорей всего. Я буду ходатайствовать об этом. В сущности, если инициатор приговора ходатайствует о его отмене, вопрос ведь решается сам собой, не так ли?
– Нет, господин подполковник. Вы ведь вынесли приговор не просто так, а на основании некоего факта?
– Да. Был факт отсутствия связи в момент боя.
– Ну вот. Трибунал будет с этим разбираться. И если написанный в приказе факт саботажа со стороны капрала Чхе подтвердится, приговор будет оставлен в силе, и даже вы не сможете его отменить. Вы ведь действовали не по своей прихоти, приговаривая его к смертной казни, правильно? Вами двигала необходимость, так? (Каддз кивнул.) Необходимость выше вас. Выявится саботаж – арестованный понесёт наказание по законам военного времени.
– Ладно, – кивнул Каддз, которого слово «необходимость» заставило поискать ещё варианты. – Берегите этого парня для трибунала, раз таков закон. Но сейчас отдайте мне его как угодно – с конвоем, под расписку, отдайте для выполнения сиюминутной боевой задачи. Мне необходима бета-связь.
Штабс-ротмистр не позволил себе улыбнутся. Он оставался спокойным и усталым.
– Это невозможно, господин подполковник. Собственно, в тот момент, когда вы подписали приказ о расстреле, вы полностью сложили с приговорённого все его обязанности. Он не может работать ни с бета-связью, ни с чем-либо ещё. Я даже не могу приказать ему, чтобы он подтирал собственную задницу. Де-юре он уже расстрелян, понимаете? По закону я имею право расстрелять его в любую минуту. Я повторяю: он не расстрелян, но вам и всем следует его рассматривать как уже расстрелянного. Образно говоря, представьте, что человека приговорили к смерти и ведут на казнь по дороге. Могут вести минуту. Могут пять. Могут десять. Если дорога длинная – час. Несколько часов. Никакой разницы нет – часом раньше или часом позже, ведь этот человек уже расстрелян. Вы ведь не будете требовать у человека, которого ведут на расстрел, чтобы он по дороге заодно и поработал вам на радиостанции? Здесь то же самое.
– Да ну вас к чёрту с вашими глупыми баснями! – не выдержал Каддз. – Перестаньте морочить мне голову. У вас есть человек, умеющий работать с бета-связью и имеющий к этому допуск. Мне наплевать, приговорён он или не приговорён. Он ещё жив, в него никто не стрелял. Приговор – всего лишь условность. А он – он безусловно полезен. Выдайте мне его на время сеанса, а потом хотите – расстреливайте, хотите – везите в трибунал, хотите – к чёрту на рога.
– Вы говорите, приговор – условность? – Жандарм внимательно взглянул на Каддза, и тут до командира станции дошло, что этот штабс-ротмистр не так прост, как ему поначалу казалось. Не так прост и не так безопасен. – Простите, подполковник, а какие ещё законы вы трактуете как условность? То есть как нечто, ничего не значащее?