Исправленному верить (сборник)
Шрифт:
Орн не сразу нашелся что ответить.
– Найдут тебя, как в прошлый раз, под шлюпкой, – наконец буркнул он, – враз вспомнишь, на чем люди сидят. И что-то не слыхал я, чтобы соплю, вроде тебя, на флот взяли. Разве что пираты…
Мальчик резко остановился, не договорив. Старика у фонтана не было.
– Ой, совсем забыл… – пробормотал Ларс в замешательстве.
– Ларс, ты кретин. – Орн, насупившись, перевел взгляд на друга.
– Можно подумать, ты не знал! – возмутился тот.
Орн как будто смутился, и это сразу придало Ларсу уверенности:
– Ну и ладно. Небось кто-нибудь из
Через минуту он вернулся, растерянно сжимая в руке оба костыля.
– И что теперь с ними делать? – Ларс поскреб лохматую макушку.
– Что-что, иди отнеси! – Орн подтолкнул его в спину.
– Еще чего! – вскинулся Ларс, упираясь. – Он ведь меня не видел!
– Так наверняка догадался!
– Кто, эта старая развалина?!
– Эй, заткнитесь! – крикнул сверху рассерженный мужской голос. – Живо по домам!
Мальчики перестали пихаться и подошли к дому. Переглянувшись, они пристроили костыли у двери Пара, коротко и резко стукнули в шершавые доски и, сверкая босыми пятками, понеслись каждый к себе домой. Они не видели, как дверь приоткрылась, и старик, взглянув на костыли, вытер тыльной стороной ладони мокрые глаза.
– Алита, Бери, слыхали? Старый Пар ночью помер! – разнеслось по двору.
В окне появилось заспанное лицо Алиты.
– Спаси нас Трехликий, – пробормотала она, осеняя себя святым треугольником. – От чего помер-то?
– Как от чего? – закатила глаза кричавшая. – От старости, конечно! А может, от жабы грудной, он весь последний месяц так кашлял, на чердаке слышно было.
– А, ну да, – зевнула Алита. – Хоронить-то кто будет?
– Сейчас пристав придет, разберется. Эй, Керн, старик Пар умер!
– Да знаю я, чего орешь? – Керн, потягиваясь, пересек двор и неспешно двинулся на улицу.
Коротко обсудив новость, соседи занялись повседневными делами. Только Лисса иногда высовывалась из-за двери, зорко вглядываясь в темноту арки. Поэтому, когда ближе к полудню появился сопровождаемый гвардейцем пристав, она заметила его первой и, вихрем промчавшись мимо поредевших к осени клумб, вызвалась показать ему квартиру старика. Они вошли в комнату вместе.
– Чего это она суетится? – спросила у Алиты Бери, заметившая странное поведение Лиссы.
Вдова изумленно вскинула брови:
– Да ты что? У них же с Паром стена смежная, а Лисса давным-давно стонет, что им места не хватает. Даст приставу пару золотых, он ей комнату и отпишет.
Оставшийся снаружи гвардеец привалился к стене, снисходительно взирая на детей, привлеченных к нему блеском мундира.
– А зачем ему палка? – тыча пальцем в устрашающего вида дубину, дернула Ларса за рукав девочка в чистеньком передничке. – Он ею дерется?
– Нет, Тилла, он ею голубей гоняет, – потрепав сестру по макушке, ответил тот, старательно пряча восхищение бравым воякой за ехидной усмешкой.
– Дядя, а вы были на войне? – отчаянно краснея, пролепетал вихрастый малыш. Гвардеец ощерил в улыбке желтые зубы и отрицательно мотнул головой.
– Дурак, войны уже полвека не было! – снисходительно усмехнулся Орн.
– И не будет, наверное, – вздохнул Ларс.
Дверь открылась, пристав с семенящей за ним Лиссой вышли из квартиры и уселись
– Так вы говорите, давно? – продолжил он разговор, начатый в доме.
– Да, – сверкнув глазами на подслушивающих мальчишек, закивала Лисса. – Он, когда тут поселился, уже безногий был.
– Причина увечья известна? – Рука чиновника быстро заполняла документы мелкими буковками.
– А кто его теперь знает. Небось зимой шел пьяный, упал в сугроб и уснул. Вот ноги-то и отмерзли.
– Родственники у него имеются?
– Ой, ну какие родственники! Ни семьи, ни друзей. По крайней мере, сколько я тут живу, ничего такого не видела. Да вы кого угодно спросите.
Пристав перетасовал бумаги, выудил из пачки одну и, покосившись на женщину, спросил:
– Сколько, вы сказали, у вас детей?
– Четверо, – охотно ответила Лисса, уставившись на документ жадными глазами. – Уж так тесно, так тесно, да и…
– Вот вам бланк, – перебил ее пристав, – заполните и принесите завтра вместе с метриками в ратушу. Если все окажется в порядке, через неделю комната будет ваша.
Открытое настежь окно не спасало от пыли, ее было столько, что чесалась кожа, а от частого чихания звенело в голове. В бессчетный раз утерев покрасневший нос, Ларс дернул за углы ветхую серую тряпку, бывшую когда-то простыней. Гора мусора на ней дрогнула и едва не рассыпалась.
– Бестолочь! Я же говорила, не наваливай столько! – Крик матери, отскребающей что-то с пола, заставил мальчика страдальчески поморщиться.
Он осторожно потянул простыню на себя и поволок мусор на помойку. Когда сын вернулся, Лисса уже сменила нож на тряпку и остервенело терла ею доски под окном.
– Когда же это кончится? – бубнила она. – Здесь что, сто лет не убирались? Еще и потолок закоптило, белить придется. Хорошо хоть, что он дом не сжег, вечно у него подгорало что-то.
Ларс поднял угрюмый взгляд на темные пятна копоти, густо покрывавшие потрескавшуюся штукатурку, и подавил вздох. Он знал, кому придется белить потолок.
– Ну, опять мечтаешь? Вон еще работы сколько. – Лисса указала сыну на рассохшийся комод.
Мальчик чихнул, выдвинул верхний ящик и начал безжалостно ссыпать вещи на расстеленную тряпку. Все сколько-нибудь ценное мать уже унесла – это было первое, чем она занялась, получив разрешение занять комнату Пара. Такого оказалось немного – несколько стопок потрёпанных книг, какая-то мелочь в облезлом кошельке и более-менее целое белье. Остальное безжалостно отправлялось на помойку.
Ящик почти опустел, когда Ларс, доставая какое-то тряпье из его дальнего угла, вдруг ощутил резкую боль в пальце. Он отдернул руку и, едва удерживаясь от ругательства, раздраженно уставился на капельку крови, выступившую на коже. При более внимательном осмотре ветоши обнаружилась причина несчастья – железная закорючка, торчащая из кружевного, хотя и довольно ветхого, платка. Мальчик быстро оглянулся на мать, но та ничего не заметила, поглощенная застарелым пятном на подоконнике. Ларс сунул платок в карман так, чтобы железка не воткнулась в ногу, и, вывалив оставшиеся вещи на простыню, потянул ее к выходу.