Исправляя ошибки
Шрифт:
Отойдя шагов на десять, магистр вдруг снова оглянулся и посмотрел на племянника.
— До моего возвращения ни шагу с корабля.
За внешней строгостью его увещевания скрывалось что-то молчаливо-мечтательное и даже ревностное. Скайуокер наставлял ученика как истинный родитель.
— Как скажете, господин, — покорно отозвался юноша, сказав «господин» вместо того, чтобы назвать Люка «учителем», скорее всего, намеренно, потому что в его душе вскипал гнев.
Когда фигура гранд-мастера исчезла между строениями, Бен вздохнул и двинулся к кораблю, небрежно кивнув при этом R2: «Ну чего встал?
***
Люк возвратился несколько часов спустя и сообщил, что ему удалось, хотя и немалым трудом, сторговаться с одним парнем, которого зовут Тидо. Сделка обошлась Скайуокеру в дюжину пайков, выкупленных у местного торговца-кролута, вместе с обещанием отдать некоторые старые запчасти от «Сабли».
— Этот Тидо принадлежит к расе местных аборигенов-пустынников, — рассказывал Люк. Он пребывал в приподнятом настроении, невзирая на явную усталость, и потому болтал весьма охотно, почти не обращая внимания, слушает его ученик, или нет. Бен, впрочем, слушал, и довольно внимательно, потому что другого ему не оставалось. — Эти бедуины обитают чуть западнее, по всему простору Гоазоана и далее к северу до самого Кратерграда. Вообрази-ка, парень, они так и называются — «тидо», и каждый из них от рождения получает племенное имя, которое становится именем собственным.
— Они — вроде джав или тускенов? — осведомился Бен. Хотя не ведал ничего о жителях песков с Татуина, кроме их названия.
— Нет. Джавы, а тем более тускены держатся обособленно, с гордой самодостаточностью. У них имеются зачатки примитивной культуры. Здешнее население живет одним собирательством металла. Они даже не объединяются в кланы, ведь поодиночке им проще прокормиться.
Юноша ничего не сказал, лишь неприязненно поморщившись.
— Как бы то ни было, мой проводник, похоже, неплохо знает пустыню. Байка у него нет, да он и не нужен. Кочевники на Джакку предпочитают передвигаться верхом на массивных неразумных киборгах, которых называют «лаггабистами». Точно так же тускены используют бант в качестве ездовых животных. Вероятно, лаггабисты отличаются теми же свойствами — выносливостью и неприхотливостью — что делает их весьма ценными в условиях пустыни.
Бен молчал, напряженно глядя перед собой, на пальцы собственных рук, сцепленные в «замок», и почти никак не реагировал на лекцию учителя.
— Выходит, завтра мы с ним отправимся в путь на одном из таких чудищ, — с мягким высокомерием заключил Скайуокер. — А ты, юный падаван, останешься здесь и будешь сторожить «Саблю». Я постараюсь возвратиться дней через пять. Пока меня не будет, прогони вхолостую оба двигателя поочередно, взгляни, нет ли перебоев. И просканируй систему гипердрайва.
Юноша послушно кивал, но втихомолку скрипел зубами. Любопытно, для чего он вообще понадобился магистру в этой поездке, если тот все равно заставляет его безвылазно сидеть на борту корабля?
— Если потребуется небольшой ремонт — займись этим.
— Да, учитель.
— Включи энергетическую защиту и без надобности не покидай звездолет. На крайний случай в моей каюте лежит заряженный пистолет.
— У меня есть меч, учитель, который в умелых руках эффективнее всякого бластера.
Гранд-мастер заулыбался. Именно на такой полный достоинства ответ он и рассчитывал.
— Если
Люк, выросший на пустынной планете, знал все эти правила едва ли не с пеленок. Но родным климатом для Бена был умеренный климат Чандрилы и тропики Явина. Юноша ни разу доселе не бывал в подобных засушливых местах, не знал подлинной жестокости солнца — ему приходилось подробно разъяснять то, что другому показалось бы очевидным.
Падаван насупился еще больше. Единственный вывод, который он сделал из прозвучавшей речи магистра — что тот, похоже, до сих пор держит своего ученика за малое дитя, хотя Бену в то время успело исполниться девятнадцать лет. В девятнадцатилетнем возрасте его дядя впервые заявил о себе, сумев уничтожить «Звезду Смерти» — сейчас историю о том, как Сила направила руку Скайуокера, помогая поразить цель, знали назубок все обитатели храма, и каждый рассказывал ее на свой лад.
Юноша грустно вздохнул и поглядел в проем иллюминатора на рисунок дюн в пурпурных закатных лучах. Он думал о том, что однажды сумеет написать собственную историю, которая также станет известна всей галактике.
Выслушав учителя, Бен собрался было выйти. Однако Люк не пожелал расстаться с учеником так просто.
— Покажи-ка руки, дружок, — потребовал магистр.
Юноше даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понять — учитель отлично знает, да и не может не знать, насколько унизителен его приказ. Однако Бен не стал спорить. Он шагнул к Скайуокеру и молча, опустив голову, закатал рукава туники, открыв мускулистые, все в жилах руки до локтей, покрытые множеством застарелых шрамов, большинство из которых были, впрочем, мелкими и незначительными.
Люк ухватил запястье его левой руки и притянул ближе.
— Вижу, проходит, — с нотой задумчивости произнес он, изучая взглядом один порез, пересекающий выпуклую линию вены сбоку. Эта рана была самой свежей, но и она уже прилично затянулась.
На пару мгновений Люк согнулся, едва не припав губами к ране, касаясь ее своим дыханием и как бы заговаривая.
Бен упрямо молчал.
— Если я узнаю, что в мое отсутствие ты взялся за старое… — процедил магистр почти с раздражением.
Он говорил эти слова, когда Бену было пятнадцать, и шестнадцать, и семнадцать лет… Сейчас ему девятнадцать — и вновь тот же разговор.
— Ты не станешь джедаем, полноправным рыцарем, пока не оставишь эту мерзкую привычку.
— Я говорил, что мне так легче концентрироваться, — выдохнул падаван. — Мне это необходимо, чтобы…
— Чтобы почувствовать себя увереннее, — закончил Люк, не отпуская его руку, а напротив, сжимая немного крепче. — Ты полагаешь, что становишься сильнее, превозмогая страдания, как бы поднимаясь над слабостью тела. Но это только иллюзия силы, Бен. Самоистязания не дадут тебе того, что ты хочешь. Ты стучишь не в ту дверь, осознай это наконец. Боль — одно из тех чувств, что ведут на Темную сторону. Вспомни: ненависть, боль, страсть, гнев…