Испуганная невеста
Шрифт:
— Папа… не стал бы… и слушать! Когда он… отдает приказ… он не сомневается… что этот приказ… будет выполнен.
Кельвин Уорд криво усмехнулся: уж кому, как не ему, это знать.
— Ваш отец сказал вам, почему вы должны выйти за меня замуж?
Серафина покачала головой. На мгновение ее белокурые волосы блеснули в тусклом свете свечей.
— Папа лишь сказал… что он выбрал мне… мужа… и что свадьба… состоится в… четверг. Вот и все!
— А почему вы не просили
— Папа… никогда не прислушивается… к моему мнению, — ответила Серафина. — Я подумывала о том… чтобы сбежать… но убегать мне… некуда.
Кельвин Уорд молча смотрел на нее. Такого поворота событий он никак не ожидал.
— А почему… вы захотели… жениться на мне? — спросила Серафина, секунду помолчав.
Тщательно подбирая слова, он ответил:
— Как и у вас, у меня не было другого выхода.
— Папа… заставил вас?
— Да. Ваш отец меня заставил!
— Как ему это… удалось?
Кельвин Уорд решил сказать ей лишь часть правды:
— Одна из причин, Серафина, та, что у меня нет денег, а вы очень богатая молодая женщина.
— Вам… нужны были… мои деньги?
— Мне была необходима сравнительно небольшая сумма, чтобы открыть в Индии одно предприятие.
— И чтобы… получить их… вам пришлось… жениться на мне.
— Да.
— А другого способа… получить эти деньги… у вас не было?
— Нет.
Наступила тишина. Кельвин Уорд видел, что Серафина обдумывает его слова.
— А какая… другая причина? — наконец спросила она.
Поскольку он не отвечал, девушка смущенно произнесла:
— Наверное… мне не стоило… об этом… спрашивать!
— Почему? — заметил он. — Лучше, если между нами не будет никаких секретов. Ваш отец имеет надо мной некоторую власть.
— Значит, он… заставил вас… жениться на мне.
— Да.
— Мне… мне очень жаль.
— Себя или меня? — усмехнулся Кельвин Уорд.
— Скорее всего… обоих. Я, конечно, думала… что когда-нибудь… выйду замуж, но…
Голос ее замер.
— Но надеялись, что это произойдет по любви, — заметил Кельвин.
Серафина не ответила, однако он заметил, что глаза ее заблестели, и добавил:
— Уверен, что вы мечтали о прекрасном принце, который, конечно, не станет смотреть на вас хмуро!
— Вы сейчас… не кажетесь мне… таким… свирепым, — ответила Серафина. — Но когда мы были в церкви… мне казалось… что вы сердитесь, а когда мы… встречали гостей… я была в этом просто уверена.
— Мне очень стыдно, если это было настолько заметно, — извинился Кельвин Уорд.
— Не думаю… что
— Могу лишь выразить свое сожаление по поводу того, что вас заставили выйти за меня замуж, — сказал он. — Полагаю, каждой девушке хочется сначала влюбиться, а уж потом это сделать.
— А вы? — спросила Серафина. — Разве вам… не хочется влюбиться, а уж потом… сделать кого-то… своей женой?
— Никакого желания жениться у меня вообще не было, — откровенно признался молодой человек. — Но, если бы мне пришлось это сделать, я бы предпочел сам выбрать себе невесту.
— Папа стал слишком властным… с тех пор, как… умерла мама, — заметила Серафина. — Только она могла заставить его изменить решение… быть добрым, понимающим.
Она тихонько вздохнула.
— Если бы я отказалась выйти за вас замуж… как сначала собиралась… думаю, он… побил бы меня.
Кельвин Уорд замер.
— Вы хотите сказать, что ваш отец бьет вас? — спросил он.
— До того, как мне исполнилось пятнадцать, бил, — ответила Серафина. — Когда умерла… мама, он часто наказывал меня. Мне кажется… не за то, что я делала что-то не так, а потому, что он не мог простить… что я жива, а мамы… больше нет.
И столько было в этом высказывании здравого смысла, что он уже не сомневайся: несмотря на свой детский вид, Серафина обладает острым умом.
— Значит, вы считаете, что, если бы пошли против воли отца сейчас, он поднял бы на вас руку? Но это невероятно!
И, едва произнеся эти слова, Кельвин понял, что ничего невероятного в этом нет. В армии были распространены телесные наказания, в школах — порка, нередко глава какого-нибудь почтенного семейства брал в руки розги, дабы вдалбливать прописные истины не только своим детям, но и слугам.
Это было невероятным, потому что сэр Эразм осмеливался поднять руку на такое беззащитное, хрупкое создание, как Серафина.
— Папа никому не позволит… идти против себя, — ответила Серафина. — Кроме того, я ведь вам уже говорила, что я… трусиха.
— По-моему, вы просто наговариваете на себя!
— Вовсе нет! Я постоянно… чего-то боюсь. Ужасно быть такой трусихой! Но я… ничего не могу с этим поделать. Когда меня охватывает страх… кажется, сердце готово… вырваться из груди… руки трясутся, и единственное, что мне хочется, это… убежать куда-нибудь… и спрятаться.
— Но тем не менее у вас хватило смелости встретиться со мной лицом к лицу, — ласковым голосом заметил Кельвин Уорд.