Испытание адом
Шрифт:
«Безумие какое-то, – подумала она. – Хевы нанесли удар По Занзибару, а мы тут обсуждаем название давно взорванного линейного крейсера Госбезопасности! А этого парня, похоже, встреча со мной взволновала даже больше, чем освобождение из плена!»
– А, Рэнсом! – Коммандер встряхнул головой. – Название ее корабля в новостях не упоминали. Но откуда вы об этом знаете, миледи? Это случилось всего девять месяцев назад.
– Что? – удивилась Хонор. – Не знаю, что могло случиться девять месяцев назад, но мы находимся на Аиде уже полтора года. Коммодор МакКеон и его люди взорвали «Цепеш» как раз перед тем, как мы приземлились.
– Полтора
Айнспан выглядел совершенно ошеломленным, впрочем, как и МакКеон, и все остальные…
– Ну что ж, – произнес наконец коммандер, – тогда, наверное, сходится.
– Что сходится, коммандер? – спросила Хонор более резко, чем ей бы хотелось.
– Прошу прощения, миледи. Просто я не ожидал… то есть все мы думали… Коммандер Меткалф до самой посадки не называла ваше имя, поэтому я не… – Он набрал воздуху и попытался взять себя в руки. – Леди Харрингтон, на родине вас считают погибшей, потому что хевы передали по всем информационным каналам сообщение о предании вас казни через повешение. И показали запись.
– Запись чего? – не поняла Хонор.
– Вашей казни, миледи. Повешения. Объявили, что вы были осуждены по давнему делу, касавшемуся станции «Василиск», а теперь они привели приговор в исполнение. В доказательство чего и продемонстрировали видеозапись.
– Но зачем? – воскликнула Хонор и с запозданием сообразила, что вопрос явно не по адресу. Откуда Айнспан, только что узнавший, что она жива, мог знать о целях и намерениях хевов?
– Вообще-то, – медленно произнес Хесус Рамирес, – на их извращенный вкус такой обман и впрямь мог показаться полезным.
– Полезным? – переспросила Хонор, все еще пытаясь осознать услышанное.
Внезапно ее пронзила страшная догадка. Родители! Если все каналы демонстрировали сцену ее казни, да еще подделанную настолько реалистично, что никто ничего не заподозрил, значит, мать и отец наверняка все видели…
– В своем роде да… – Голос Рамиреса отвлек ее от страшных мыслей, и она ощутила прилив благодарности. Ей захотелось спрятаться за разговором, как за щитом, и она торопливым кивком попросила коммодора продолжать.
– Как я понял, коммандер Айнспан слыхом не слыхивал о «Цепеше». Верно?
Освобожденный пленник кивнул.
– Ну так вот, Хонор: когда эти проходимцы узнали, что их корыто разлетелось вдребезги, они решили, что вместе с «Цепешем» погибли и вы, и МакКеон, и все ваши люди. Иными словами, не осталось никого, кто мог бы оспорить их версию случившегося. Разумеется, им не хотелось признавать перед всей Галактикой, что три десятка безоружных пленных сумели превратить в пыль линейный крейсер, битком набитый вооруженными головорезами, да еще во главе с этой людоедкой Рэнсом. Даже заявление о гибели шаттла, на котором вы пытались совершить побег, не смягчило бы такого удара по их престижу. Вот они и решили спрятать концы в воду: сфальсифицировали сцену казни и объявили, будто Рэнсом благополучно доставила вас к месту исполнения приговора. Правда, оставалась сама Рэнсом: ее-то они предъявить не могли. Некоторое время в Комитете обдумывали создавшееся положение, а потом объявили ее погибшей в бою. Потому сообщение и появилось так поздно. При этом получилось, что «казнь» и «героическая гибель в сражении» произошли в разное время, и ни у кого не было оснований связывать одно событие с другим. Да, – он с горечью
Хонор задумалась и кивнула, придя к выводу, что некая извращенная логика во всем этом и вправду имеется. Ей следовало бы догадаться самой. И в то же время понятно было, почему она ни о чем не догадалась. Она потянулась к Нимицу, который уже пробирался к ней по столу. Аура его любви позволила ей собраться с силами, и Хонор, снова обратившись к Айнспану, ухитрилась даже изобразить улыбку.
– Итак, коммандер, слухи о моей смерти оказались несколько преувеличенными. Однако меня больше интересует другое: что все-таки произошло на Занзибаре.
– По правде сказать, миледи, нас основательно взгрели, – с горечью признался Айнспан. – Командир хевов – судя по их пропаганде, это был тот самый Турвиль, который захватил «Принца Адриана», – расколошматил все наше боевое охранение, после чего, как уже доложила коммандер Меткалф, уничтожил военную и промышленную инфраструктуру. Но на том не успокоился, а совершил такой же рейд еще и на Ализон.
– Господи Иисусе! – выдохнул МакКеон, да и сама Хонор едва удержалась от вскрика. Ей, воспринимавшей эмоции Айнспана, это далось очень непросто.
– У меня такое чувство, что Ализоном дело не ограничилось, – заметила она с нарочитым спокойствием.
– Так и есть, миледи, не ограничилось. Они нанесли удары по Ханкоку и Сифорду-девять. Что случилось у Ханкока, мне точно не известно, но судя по тому, что пленных оттуда я нигде не встречал, а хевы, хоть и орали о своей великой победе, официально о захвате системы не объявили, там им прищемили хвост. Но вот Сифорд они взяли, пикет истребили, орбитальные комплексы разрушили. Впрочем, это не самое худшее. Они… – Коммандер вздохнул, словно собираясь с силами. – Они добрались и до Василиска. Адмирал Маркхэм пытался преградить им путь, но был уничтожен вместе со всем своим пикетом. И всеми спутниками Медузы.
– Василиск? – прозвучал хриплый от волнения голос МакКеона. – Они ударили по Василиску?
– Боюсь, что да, сэр. В их официальных сообщениях говорится, будто мы потеряли шестьдесят один корабль стены и без счета кораблей прикрытия. Наверное, это преувеличение, но пленных с Занзибара, Ализона и Сифорда у них немало. Тут они не врут, так что и в этом известии, наверное, есть какая-то доля правды.
Хонор почувствовала, что названная коммандером цифра повергла Рамиреса и Бенсон в шок. Названия «Занзибар» или «Ализон» для них ничего не значили, но что такое потеря шести десятков тяжелых кораблей, понимал любой военный.
«Нет, – подумала Хонор с отстраненным ужасом, – в полной мере они этого не понимают. Потери, и технические, и людские, даже если они преувеличены процентов на тридцать-сорок, все равно являются самыми тяжкими за всю историю Королевского флота, но страшны не столько они, сколько невероятная, немыслимая дерзость этого нападения.
На Адмиралтейство, должно быть, катастрофа обрушилась как гром с ясного неба. Никому – да и мне в первую очередь – и в голову не приходило, что хевы способны совершить что-то подобное. Если они действительно разгромили и Занзибар, и Ализон, и Василиск…»