Испытание близнецов
Шрифт:
– Рейстлин? – простонала она в мучительной агонии.
– Да, – отозвался маг.
– Я проиграла, Рейстлин...
– Нет, Крисания, ты не проиграла, – ответил он ровным невыразительным голосом. – Я не пострадал, и моя магия снова всесильна. Теперь я могущественнее, чем когда бы то ни было за всю мою жизнь. Я пойду вперед и одолею Темную Воительницу.
Потрескавшиеся, опаленные губы Крисании разошлись в страшной улыбке.
– Значит, мои молитвы были услышаны... – Она задохнулась от приступа боли, но рука ее по-прежнему слабо цеплялась за полу плаща Рейстлина. Слегка отдышавшись, молодая женщина прошептала что-то едва слышное, и маг наклонился пониже,
– Я умираю, Рейст...С каждой секундой я слабею, и долго это не продлится.
Скоро Паладайн заберет меня к себе. Побудь со мной, Рейстлин, пока я не умру...
Маг бросил взгляд на умирающую и увидел перед собой лишь жалкие останки.
Взяв ее за руку, он вдруг вспомнил, какой Крисания была в лесу под Кэрготом – тогда, когда он чуть не потерял над собой власть и не сделал ее своей. Как светилась ее атласная кожа, как искрились черные волосы, как лучились глаза! Он помнил, помнил сиявшую в этих глазах любовь, помнил, как держал молодую женщину в объятиях, как целовал эту гладкую кожу...
Одно за другим Рейстлин погасил в памяти эти воспоминания, выжег магическим огнем, а теплый пепел пустил по ветру.
Затем он освободился от цеплявшихся за него страшных черных пальцев, на которых странно желтели пластинки ногтей.
– Рейстлин! – в ужасе выкрикнула Крисания, хватая руками пустоту.
– Ты сыграла свою роль до конца, Посвященная. – Рейстлин говорил голосом ровным и холодным, как лезвие серебряного, кинжала, который он носил у запястья. – Время не ждет. Уже идут к Вратам те, кто попытается остановить меня. Я должен бросить вызов Владычице и выиграть мою последнюю битву с ее слугами. Затем, когда я выиграю, я должен вернуться к Вратам и пройти сквозь них прежде, чем кто-нибудь попытается меня остановить.
– Рейстлин, не бросай меня! Не оставляй меня одну в этой темноте!
Опираясь на свой магический посох, который светился теперь ярким холодным светом, маг поднялся на ноги.
– Прощай, праведная дочь, – промолвил он негромким, свистящим шепотом. – Ты мне больше не нужна.
Крисания слышала удаляющийся шорох черной мантии и негромкое постукивание посоха о землю. Сквозь едкий, тошнотворный дым и запах горелой плоти она уловила слабый аромат розовых лепестков...
Затем наступила тишина. Маг ушел. Крисания осталась одна; жизнь покидала ее тело, а иллюзии – разум и сердце молодой жрицы.
– Ты прозреешь, Крисания, когда тьма ослепит тебя...бесконечная тьма...
Это сказал ей Лоралон, эльфийский жрец, незадолго до гибели Истара.
Крисания, наверное, заплакала бы, но огонь выжег не только ее глаза, но и слезы.
– Теперь я прозрела, – прошептала Крисания в темноту. – Я вижу так ясно! Я обманывала себя, я была для него ничем – игрушкой, пешкой, которую он мог как угодно передвигать по клеткам на доске в своей главной партии. Но и я, я тоже использовала его! – Молодая женщина застонала. – Я использовала его, чтобы тешить свою гордость, свое тщеславие! Моя тьма делала окружавший его мрак еще более глубоким. Теперь, если он и победит Властительницу, то лишь затем, чтобы занять ее место!!!
Глядя в небо, которого она не могла видеть, Крисания закричала от боли и отчаяния:
– Я сделала это, мой Бог, и это моя вина! Я убила себя, убила наш мир! Но ответь мне, Паладайн, разве могла я причинить ему больший вред?!.
В вечной тьме, которая окружила Крисанию, горькими слезами обливалось ее сердце – вместо глаз, которых у нее не стало.
– Я люблю тебя Рейстлин, – с трудом прошептала она. Острая боль жгла ее тело
Крисания приподняла голову; боль утихла. Она медленно соскальзывала куда-то, сознание понемногу уходило.
«Хорошо, – подумала молодая женщина устало. – Я умираю. Пусть смерть поскорее настанет, она прекратит мои мучения».
– Прости меня, Паладайн... – пробормотала Крисания и вздохнула.
Послышался еще один вздох:
– Рейстлин...
И еще один, совсем тихий:
– ...прости...
Глава 9
Танис некоторое время стоял перед храмом, обдумывая слова мага. Затем он насмешливо фыркнул. Любовь должна победить, – это надо же!..
Вытерев слезы, он с горечью покачал головой. Похоже, магия Фисбена на этот раз бессильна. В пьесе, действие которой развертывалось столь стремительно, любовь не получила даже самой маленькой роли. Давным-давно Рейстлин посмеялся над чувствами своего брата-близнеца и использовал их в своих целях, в конце концов превратив Карамона в полубезумного, бормочущего что-то бессмысленное пьяницу, насквозь пропитавшегося «гномьей водкой». Что касается Крисании, то мрамор – и тот, пожалуй, более горяч и пылок, чем эта холодная дева. Ну а Китиара...Да любила ли она вообще?
Танис осклабился. Он не собирался вспоминать о ней снова, однако его слабые попытки загнать в тайники души свои воспоминания, похоже, заставили их вспыхнуть еще ярче. Внезапно он поймал себя на том, что представляет то время, когда они впервые встретились на пустоши вблизи Утехи. Обнаружив молоденькую девушку, которая не на жизнь, а на смерть билась с целой бандой гоблинов, Танис ринулся на помощь и был с позором изгнан разгневанной воительницей, которой он, видите ли, испортил все удовольствие.
Так Танис попал в плен. До того случая его сердце вроде бы принадлежало изящной и хрупкой эльфийской принцессе Лоране, однако оба понимали, что то была всего лишь детская влюбленность. Танис и Лорана выросли вместе, так как отец девочки из жалости приютил эльфа-полукровку, мать которого умерла при родах.
Фактически именно из-за этого раннего влечения к нему Лораны – чувства, которого ее отец никогда бы не одобрил, – Танис покинул свою эльфийскую родину и отправился по миру вместе со старым гномом-кузнецом Флинтом.