Испытание чувств
Шрифт:
— Бегите скорей. Я задержу всех, как плотина.
Джон схватил Мэгги за руку и рванулся к выходу. Мэгги легко бежала за ним, как будто не касаясь земли. Они выскочили из церкви и пересекли автомобильную стоянку. Добрая сотня голов повернулась им вслед.
Пока они бежали к машине Джона, Мэгги наконец обрела голос, но зато совершенно утратила способность нормально дышать.
— Чем это ты занимался? — выдохнула она, усаживаясь на сиденье рядом с водительским местом — Джон просто пропихнул ее туда и захлопнул дверь,
Он сел за руль, вставил ключ зажигания, проделав эти операции очень быстро, как будто он еще куда-то спешил, и повернул его.
— Джон, можно подумать, что ты зарывал кого-то в землю! — воскликнула Мэгги. Машина завелась. — С чего ты взял, что девочки пойдут с миссис Бейкер?
Джон переключил скорость и выехал со стоянки.
— Разве кто-нибудь может сказать миссис Бейкер «нет»?
Мэгги схватила руль.
— Черт побери, ты можешь сказать мне, куда мы едем?
Он снял ее руку с руля и резким движением положил ей на колени. Потом, сжимая руль двумя руками, повернулся к ней. Она увидела, что его лицо снова побелело, застыло от напряжения и стало жестким. В его глазах легко читалась тревога.
— Мэгги, — заговорил он. — Мне хотелось бы многое сказать тебе… Но знай, что в ту минуту, когда мы закончим наш разговор, я собираюсь сорвать с тебя всю одежду и заняться любовью. Конечно, мы можем проделать это и здесь, если ты захочешь. А если нет, то поедем куда-нибудь в другое место, куда-нибудь, где нас никто не сможет увидеть. Выбор за тобой.
Она взглянула на белый след от обручального кольца на его пальце, потом снова посмотрела ему в глаза. Его взгляд был спокоен и светел — Мэгги поняла, что все, что он только что произнес, было сказано абсолютно серьезно. Некоторое время она продолжала смотреть ему в глаза, потом тихо сказала:
— Я хочу поехать куда-нибудь в другое место.
Он отпустил тормоз, и автомобиль рванулся вперед, оставив за собой след резины на асфальте и группу вышедших из церкви прихожан, смотревших вслед удаляющейся машине доктора.
— Что это за место? — спросила Мэгги, когда Джон остановил машину на поросшем ивами берегу пруда, по поверхности которого плавали уже пожелтевшие кувшинки. Вокруг была высокая сухая трава.
— Пошли, я все расскажу тебе, — ответил он, вылезая из машины и открывая заднюю дверцу. Потом, стянув с себя свитер и бросив его на заднее сиденье, достал оттуда толстое одеяло и перекинул его через руку. Мэгги тоже выбралась из машины и, закрыв рукой глаза от солнца, огляделась — вокруг расстилался широкий неухоженный луг, вдали виднелась изгородь.
— Мы на чьем-то чужом участке?
Джон покачал головой.
— Этот участок принадлежит мне. Я здесь вырос.
Ее зеленые глаза потемнели при виде остатков колючей проволоки — это выглядело, как будто здесь когда-то был лагерь
Он расстелил одеяло на островке зеленой травы под ивами на берегу пруда и, сев на него, потянул ее за руку, приглашая сесть рядом с ним.
Прошло какое-то время — он ничего не говорил и не прикасался к ней, просто сидел, уставившись на пруд. Ветер стих, ничто не волновало гладкую поверхность воды. Стрекоза пронеслась над водой, села на кувшинку, потом перелетела на другой берег. С засохшей травинки свалился в воду уже полусонный от наступающих холодов шмель. Джон опустил руки в воду и, быстро вынув, вытер их об одеяло — они стали значительно чище.
— Джон? — Мэгги коснулась его холодной ладони, провела рукой по белой полоске на его пальце — на том месте, где раньше было обручальное кольцо. — Где оно?
— Здесь, неподалеку, — он махнул рукой по направлению к единственному расчищенному месту в высокой траве. Там, около покосившегося дома, на небольшом бугорке, стоял крест. — Я оставил его моей матери. Я думаю, ей это пришлось бы по душе. И Лауре, наверное, тоже. И ты, думаю, понравилась бы им обеим.
Он взял ее руку, потянул за указательный палец и положил его на белую полоску от кольца у себя на руке, чуть согнул его, как бы сделав новое обручальное кольцо.
— Давай я расскажу тебе о своем детстве.
Сначала он заговорил об ивах и тополях, посаженных его родителями. По одному дереву каждого вида они высадили сразу после свадьбы и потом на каждую годовщину прибавляли еще по одному.
— Корни нужны, — как-то сказала его мать, — чтобы скрепить землю и чтобы скрепить нас с ней.
Ферма должна была перейти к Джону по наследству. Ни у кого из его родителей не было родни, и они всегда говорили, что создают дом и все вокруг не только для себя, но и для своих детей.
— У тебя есть братья или сестры? — спросила Мэгги.
— Нет. Я был единственным ребенком в семье. — Угол рта у него дернулся. — Именно поэтому она должна была держаться во что бы то ни стало. Ради меня. Когда моего отца убили, мне было три года. Она тогда получила серьезные травмы. Боль была ужасной. В первые месяцы врачам приходилось использовать сильнодействующие препараты, чтобы облегчить ее существование, и у нее появилась зависимость от этих лекарств. Врачи предполагали, что с течением времени им удастся разрушить эту зависимость, потому что, по их мнению, боль должна была прекратиться, и в некоторый момент прекратили давать ей лекарства. Моя мать продолжала испытывать боль — врачи ничего не давали ей, говоря, что она выдумывает эту боль, и тогда она сама нашла источник. Или, точнее, — добавил он горько, — источник нашел ее.