Испытание Джасинды
Шрифт:
— Хочу заметить, сир, это была весьма вдохновляющая речь. К сожалению, не всех советников она воодушевила, но для простых людей было важно услышать, что их незаметный для многих труд имеет такое немаловажное значение.
— А кого из советников ты имел в виду, Николас? — потребовал Джотэм.
— Например, Паяри. Боюсь, он не услышал бы ни слова, если бы его супруга постоянно не будила его.
— Не могу понять, по какой причине его до сих пор переизбирают?
— Это все из-за его жены. Некоторые считают, что если их ставленник
— Глупцы, как же они заблуждаются!
— Мне это хорошо известно. Как, впрочем, и то, что Дантон Мичелокакис не является вашим протеже.
— Чем же я мог спровоцировать подобные утверждения?
— Вы упомянули его отца в числе самых продуктивных советников за дни Вашего правления. Это автоматически укрепило и повысило позицию Дантона в Ассамблее. Теперь даже не имеет значения, что он был избран совсем недавно.
— Да уж, это точно не входило в мои намерения.
— Но именно в этом и уверились многие собравшиеся. Особенно после случившегося на балу.
— А что случилось на балу? — нахмурился Джотэм.
— Принц Барек открыл бал, танцуя с мадам Мичелокакис.
— Он сделал это, чтобы предотвратить нелепые слухи, которые появляются всякий раз после моего танца с одной из жен советников.
— Согласен, скорее всего, это бы так и сработало, если бы вы не выбрали ее для последнего танца. Танца, которого вы избегали со дня смерти королевы Латы. Это не осталось незамеченным.
— Она вдова выдающегося деятеля Ассамблеи. С моей стороны было бы невежливо не потанцевать с ней.
— Согласен, но это был последний танец. Вы, ваше величество, одиноки. Она — не замужем. Это не просто удивило людей. Скорее, дало пищу для размышлений.
— Пусть себе удивляются. Это их право.
— Как скажете, ваше величество.
Джотэм задумчиво смотрел на Деффонда и все больше и больше хмурился. За эти циклы он научился понимать, когда капитан чего-то недоговаривал.
— Николас?..
— Думаю, люди не просто удивляются, ваше величество. Скорее, эта ситуация будоражит их умы.
— Интересно, чем именно?
— Тем, что между вами с Джасиндой, возможно, есть нечто большее, чем вы это показываете.
— С Джасиндой? Ты так хорошо знаком с мадам Мичелокакис, что называешь ее по имени? — Джотэму это явно не понравилось.
— Она настаивала на этом в нашу последнюю встречу.
— Понимаю, — но нет, он не понимал! — Но между нами нет никаких отношений.
— Могу ли я спросить, почему? Джасинда — удивительная женщина.
— Извини?! — Джотэм не привык, чтобы к нему лезли в душу со своими расспросами. Особенно, если это касалось его личной жизни. — Ты переступаешь черту, капитан!
— Прошу прощения, ваше величество, — Деффонд резко замолчал и, глянув в окно, увидел, что они уже въезжают на территорию дворца. —
Едва взглянув на Деффонда, Джотэм сразу же обратил внимание на его напряженную позу. И признал, что опять слишком остро отреагировал. Он всегда знал, что капитан ради него охотно пожертвовал бы своей жизнью. И что этот вопрос не был попыткой повлиять на его решение. Похоже, не только его советники нуждались в напоминании, что они не имеют права превозноситься над теми, кто ниже их по статусу.
— Думаю, лучше прогуляться по саду. Не хотел бы ты присоединиться ко мне, Николас?
— Как пожелаете, ваше величество.
* * *
Джотэм позволил себе расслабиться и насладиться ароматом цветущих в ночное время растений, пока шел по слабо освещенной дорожке сада.
— Джасинда Мичелокакис действительно удивительная женщина, — не дождавшись от Деффонда ответа, Джотэм обернулся и обнаружил, что тот стоит в нескольких шагах позади него и внимательно осматривает окрестности. — Позволь страже на стенах выполнять свою роботу, Николас. Ты же не на дежурстве.
— Я всегда на службе, сир. По-другому и быть не может.
— Это весьма похвально. Но не мог бы ты немного отвлечься от своих обязанностей? Я пригласил тебя на эту прогулку, чтобы мы могли спокойно поговорить. А не для того, чтобы ты неусыпно меня охранял.
— Хорошо, ваше величество. Если вы этого хотите…
— Однозначно! Итак, Джасинда Мичелокакис…
— Я действительно считаю ее потрясающей женщиной. Сомневаюсь, что вообще когда-либо встречал такую, как она.
— И чем же она тебя так заинтриговала? — Джотэм не смог сдержать своего удивления.
— Во-первых, несмотря на то, что ее жизнь исключительна в плане ее благотворного влияния на судьбы других людей, она — и это поразительней всего — ни в коей мере так не считает. А самое главное — я сомневаюсь, что стал бы капитаном Вашей гвардии, если бы не ее вмешательство.
— О чем ты говоришь?
— Это был один из первых дней моей службы в Вашей гвардии. В Вашем крыле проходил званый ужин. На него были приглашены лишь некоторые советники со своими женами. Для встречи с каким-то сановником… не помню с кем.
— Но зато ты помнишь Джасинду?..
— Да. В ту ночь я чувствовал себя ужасно плохо. Но постыдился сообщить об этом капитану Резерфорду. Ведь это было мое первое «настоящее» задание! Я не хотел с первых же дней подорвать доверие к себе заявлением о своей болезни. Я стоял на страже дверей обеденного зала и — пока туда вносили блюдо за блюдом — изо всех сил сдерживался, чтобы меня не вырвало. Я уже собирался все рассказать капитану Резерфорду, когда Джасинда, поднявшись со своего места, попросила меня проводить ее до туалетной комнаты.