Испытание правдой
Шрифт:
Я потянулась к трубке.
— Ханна, это Патрик Лиари.
Прошло месяцев пять с тех пор, как я в последний раз разговаривала с детективом Лиари. Он звонил мне вскоре после моего появления в шоу Хосе Джулиа — узнать, как дела. В то время я испытывала тройственное чувство по отношению к нему — мне по-прежнему было стыдно за тот эмоциональный выпад, меня по-прежнему влекло к нему, и я все еще надеялась на то, что он совершит чудо и отыщет Лиззи. Когда он сделал мне комплимент, отметив, как здорово я вспылила в программе, я сказала:
— Я боялась, что все испорчу.
—
Праведная злость.И это говорит иезуит…
— На самом деле меня спас Билли. Спасибо, что разыскал его.
— Это моя работа.
Потом он сменил тему, сообщив, что готовится к помолвке — со школьной учительницей, с которой встречается уже больше года. Он произнес это будничным тоном, как если бы рассказывал, что за окном его офиса в Бруклине идет дождь. Я ответила так же непринужденно:
— Как я рада за тебя… Надеюсь, ты будешь очень счастлив.
А что еще я могла сказать? В конце концов, пьяную выходку на углу бостонской улицы нельзя было причислить к пантеону смертных грехов. Я вдруг перестала испытывать смущение. Скорее, я была разочарована… и снова накатила грусть одиночества, которое я все сильнее ощущала в последнее время.
Собственно, больше говорить было не о чем. Он сказал, что появилась пара новых зацепок в деле Лиззи, но следы оказались ложными. На днях у них состоялась очередная «беседа» с Маккуином, и он в очередной раз убедился в том, что парень невиновен. «Как я и говорил в самом начале — он, конечно, мерзавец, но не убийца».
— Выходит, остается или самоубийство, или похищение инопланетянами? — спросила я.
— Или она живет где-то под чужим именем, — сказал он. — Страна у нас большая, и затеряться есть где. В любом случае, если будут какие-то новости, ты первой о них узнаешь.
И вот, спустя несколько месяцев, звонок:
— Ханна, это Патрик Лиари. Я не вовремя?
— Нет, все нормально. Но если ты звонишь в столь поздний час…
— Да, есть новости. И как я обещал, тебе сообщаю первой…
— Новость хорошая?
— Нет.
Долгое молчание.
— Лиззи нет в живых? — наконец произнесла я.
— Мы еще не знаем наверняка. Но вчера в реке Чарльз выудили труп. Женщина, около тридцати, как говорят судмедэксперты. Предварительный осмотр показал, что тело находилось в воде более семи месяцев.
— Понимаю, — еле слышно произнесла я.
— Пока ничего нельзя утверждать, тем более что в нашей базе пропавших без вести около тридцати женщин примерно того же возраста, что и Лиззи. Тем не менее ответь мне на один вопрос — она носила какие-то украшения?
— Бриллиантовый крестик, который сама купила.
— Это колье?
— Да.
— Мне очень тяжело говорить об этом, но у женщины, которую нашли, тоже колье с бриллиантом.
Я с трудом сглотнула.
— Завтра будут проводить анализ ДНК и вскрытие. Было бы неплохо, если бы ты смогла приехать и взглянуть на этот крестик и остатки одежды, которые были на ней.
— Хорошо.
— У тебя завтра какие-то дела?
— Нет, мои дни теперь совершенно свободны.
—
— Может, лучше ты?
— Нет проблем.
Через полчаса, когда я сидела в кресле у камина, смотрела на огонь и пыталась осмыслить все, что услышала от Лиари, снова зазвонил телефон. Я сняла трубку и поймала себя на том, что впервые за последние пять месяцев слышу голос бывшего мужа.
До этого мы встречались лишь однажды — в офисе Грега Толлмена, в конце июля, когда Дэн вместе со своим адвокатом приезжал обсуждать детали нашего развода. Идея встречи принадлежала Грегу — собственно, это уже был конкретный разговор о том, кому и что достанется, поскольку детали были заранее оговорены нашими адвокатами. Дело оставалось за малым — скрепить подписями договор о разделе имущества бывшими супругами. Мне в собственность переходил дом, Дэну оставался портфель акций и все остальные инвестиции. Никаких алиментов (на этом настояла я сама, мне не требовалась его помощь), но договорились, что проценты с общего трастового счета, который мы открыли в начале восьмидесятых, будут составлять мой доход. Были кое-какие мелкие разногласия, но, в общем и целом, это был равноценный дележ, и ни одна сторона не осталась ущемленной в финансовом плане.
Адвокат Дэна не тяготела к светской беседе. Напротив, Грег Толлмен, как всегда, блистал красноречием, хотя и оказался дотошным в мелочах, настояв на некоторых изменениях в формулировках, которые были направлены в защиту моих прав в том, что касалось ответственности за медицинскую практику Дэна (он обнаружил, что наш дом служил финансовым обеспечением в обязательной страховке от медицинской небрежности).
Во время встречи в кабинете Грега мы с Дэном сидели по разные стороны большого стола, избегая встречаться глазами. Когда он вошел в кабинет, мы обменялись приветственными кивками и нервным «здравствуй». По окончании встречи — когда мы подписали соглашение — он протянул мне руку. Я поколебалась, но все-таки ответила на рукопожатие. Сухо попрощавшись, он тут же вышел. Тридцать лет в браке — и «привет/прощай».
После этого я о нем ничего не слышала. Собственно, я и не пыталась наводить о нем справки, как и об Алисе. Хотя Портленд и был маленьким городом, в нем все-таки удавалось хранить в тайне личную жизнь, особенно если не мельтешить повсюду.
Так что, услышав его голос в телефонной трубке, я внутренне напряглась… и взгрустнула.
— Ханна, это я.
— Здравствуй.
— Я не вовремя?
— Тебе звонил детектив?
— Звонил.
— Думаю, нам надо готовиться к худшему, — сказала я.
— Ты завтра едешь в Бостон? — спросил он.
— Он хочет, чтобы я опознала колье… и может, кое-что из одежды.
— Да, он хочет, чтобы я тоже посмотрел.
— Нет необходимости…
— Нет, я хочу поехать. Собственно, я хотел предложить тебе поехать вместе…
— Нет, спасибо, — сказала я.
— Но глупо ехать на двух машинах. Я мог бы заехать за тобой в восемь, туда мы легко доедем до десяти, а потом можем пообедать.
Это добило меня. Я постаралась взять себя в руки.