Испытание судьбой. 2 часть семейной саги
Шрифт:
Катя очень обрадовалась, когда увидела мужчину, с которым познакомилась возле районо. Того самого инструктора горкома партии – Юрия Самуиловича Гельштейна. Она посмотрела на него, улыбнулась, как старому знакомому. Но он как-то странно себя повел, начал знакомиться с нею вновь.
– Доброе утро, милая барышня, как вас зовут? – спросил он, улыбаясь.
Катя удивленно на него посмотрела и медленно произнесла:
– Катя Воронцова.
– А меня зовут Юрий Самуилович Гельштейн, – засмеялся он в ответ. Но для вас просто Юра, если позволите? Я не слишком стар для Юры?
– Нет, что вы?! – запротестовала Катя. – Вы молодо выглядите.
– Ну, тогда за работу, Катенька, прошу! – протянул он ей
– Спасибо, надеюсь, не подведу вас. Тяжело в учении, легко в бою, – произнесла Катя, отчеканивая каждое слово. – Ведите меня на мое рабочее место, я приступаю к работе.
– Сразу видно наш человек, пошли, – сказал Юра, взял Катю под локоток и галантно провел в следующую комнату.
Юра был старше их всех, производил впечатление умного интеллигентного человека. Жаль, конечно, что не узнал ее. Но при такой должности разве всех запомнишь. Катя интуитивно поняла, что именно в нем найдет преданного друга. У Юры были большие черные глаза, открытый взгляд, как у Никиты. Кате нравились люди, которые не прячутся, смотрят прямо в глаза собеседнику. У Юры взгляд был открытый, изучающий. Он был высокий худощавый мужчина, на вид лет сорок. Несмотря на разницу в возрасте, простота в общении сразу располагала к задушевной беседе с ним. Есть люди, которые нравятся сразу, с первой минуты, а есть такие, которые отталкивают тебя еще не успев заговорить. В общем, Катя нашла в Юре родственную душу, очень обрадовалась, что будет работать именно с ним.
– Значит так, слушай мою команду! – громко произнес Игорь Сергеевич. – Катя, ты набиваешь флейцы, Юра клеит ручки, а Владимир делает сами заготовки. У него это очень хорошо получается.
– Ты не прав, – засмеялся Володя, – У меня хорошо получается ничего не делать, – сказал он, развалившись на диване.
Это был еще один сослуживец Игоря Сергеевича, который всех стеснялся, от этого вел себя фривольно – развязано, постоянно улыбался и шутил. А улыбка у него, надо сказать, была очаровательная. Он вообще был похож на хомячка, весь такой мягкий, пухленький, небольшого росточка. Ходил, переваливаясь, как медвежонок. Вид у него был абсолютно не защищенного человека, несмотря на то, что в молодости занимался боксом профессионально. Он старался выглядеть грубым, иногда вел себя немного вызывающе, казалось, постоянно сдерживал себя в эмоциях. Иногда у него вырывалась наружу ненормативная лексика, проскальзывали словечки, смысл которых Катя не понимала. Движения его рук Катя находила своеобразным. Он постоянно, когда говорил, поворачивал ладошки вверх, наклонялся вперед, будто хотел кого напугать.
В то же время было заметно, что он побаивается Игоря Сергеевича и находится в полной зависимости от него. Катя удивлялась, почему друзья-компаньоны раболепствовали перед своим шефом?
«Может быть они его уважают, – думала Катя. – Или по какой – то причине очень зависят от него?».
Работа в кооперативе началась так, будто они давно трудились вместе. Катя очень переживала, что не будет успевать набивать щетиной флейцы, но Юра подошел, объяснил, как это делать быстрее, успокоил, сказал, что ничего сложного нет. Нужно просто рассчитать примерное количества ворса и делать кисти твердой рукой.
– Пальчики у тебя тонкие, музыкой случайно не занималась? – спросил Юра, рассматривая красивые Катины руки.
– Я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, – ответила Катя скромно.
– Ну, тогда у тебя точно все получиться, – заметил уверенно Юрик – еврей, как его здесь всн называли.
– Я привыкла всегда быть в передовиках. Нет, не потому, что я тщеславна. Просто мне нравиться быть первой, не люблю отставать.
– Это очень хорошее качество! Быть лидером ответственно! Значит, на тебя можно положиться! – похвалил Катю новый друг.
– На
– Ого! Тогда мы точно будем с тобой в передовиках, – сказал Юра уверенно. – Похоже, нам повезло с первым работником этого кооператива. Честно сказать, когда мы открываем новое дело, начинаем работаем сами, а потом нанимаем работников и смело их контролируем. Знаем примерно норму выработки, затраты времени, сил и, естественно, оплату труда. Это у нас уже десятый кооператив. Но малярные кисти делаем впервые».
– А за морем вы скучаете? – спросила осторожно Катя.
– Иногда тянет. Конечно, моряк одной тягой семью не прокормит. В нашей профессии все равно больше минусов, чем плюсов. Практически никто семью свою толком не видит, как дети растут, любимая жена чем живет. Нет, с меня хватит, пенсия у меня хорошая. Скажу по – секрету, я еще числюсь инструктором горкома партии, так что мне хватает.
– Значит, на берегу без дела сидеть не можете, да? – весело сказала Катя. – Ничего наверстаете упущенное с внуками. Жизнь прекрасна тем, что непредсказуема. Было бы скучно жить, если мы знали все наперед. Скукотища, ужас! – сказала Катя передернувшись.
Юра посмотрел на нее, заулыбался.
Катя наклонилась к Юре и шепотом спросила, почему он сделал вид, что они не знакомы? Или не узнал ее? Юра признался, что специально сделал это, чтобы не подставить ее, потому что Игорь Сергеевич не любит, когда на работу берут знакомых. И посоветовал ей про это тоже никому не говорить.
На душе у Кати было весело и светло. Ей нравились новые друзья, ей нравился запах горевших дров в печи, даже воспоминания о Людмиле начинали ей нравиться. Постепенно стало рассветать, нежно – голубое небо с интересом заглядывало в маленькое окно небольшого домика. Оно подмигивало любопытным глазом, напоминало Кате, что жизнь прекрасна и удивительна, а судьба каждого давно написана наверху! Снег медленно опускался на землю, нежные снежинки в ажуре разнообразных узоров плавно парили в воздухе стройными рядами, догоняя друг друга. Стояла такая красивая тишина, что хотелось наслаждаться ею постоянно и раствориться в ней навсегда.
– Катя, о чем ты думаешь? – спросил ее Юра. – Смотри, не вздумай уходить от нас. Увидишь, что тяжело и сбежишь.
– У вас тяжело?! – смеялась Катя, набивая флейцы свиной щетиной. – Да легче я нигде работы не видела, у вас очень легко, светло и чисто, у вас очень уютно.
– Чисто в таком сраче? – засмеялся Юра.
– А знаете, как бывает грязно в чистоте? – спросила Катя серьезно.
– Мне кажется это намного страшнее, чем чисто в сраче, – согласился с нею Юра.
– Хватит болтать, я завидую, – прокричал Владимир из другой комнаты.
Оттуда доносились однообразные звуки – щелчки и вздохи Володи.
– Я здесь клепаю в гордом одиночестве «ювелирные» изделия и нервничаю, потому что не слышу, о чем вы болтаете. Мне хочется слышать все, о чем вы говорите. Вы еще и смеетесь. Мне скучно, – продолжал возмущаться из своей каморки Владимир.
Катя и Юра переглянулись, засмеялись еще громче. Кате очень нравилась рабочая обстановка. Она чувствовала, что делает нужную работу, и ей очень захотелось, чтобы у ребят, – простых военных офицеров-пенсионеров, все получилось. Кате очень хотелось, чтобы их дети получили хорошее образование, никогда не болели, чтобы в семьях был достаток, чтобы видели, как растут внуки, чем живут жены, чего достигли дети, и ей очень хотелось быть для них нужным и ценным работником.