Испытание верности

Вудс Шерил

— А разве нет другого способа?

— Если и есть, то я его еще не нашла. У вас, мужчин, все гораздо проще. Если вам нравится женщина, вы подходите и представляетесь.

— Это не совсем так. Но ведь кто-нибудь из твоих друзей может представить тебя кому-нибудь.

— Мои друзья и написали это объявление, — напомнила она ему.

— Вступи в какую-нибудь группу или общество.

— У меня работа полный рабочий день и дочь. У меня нет времени для каких-либо групп.

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Ты снова хочешь выйти замуж? —

в вопросе чувствовались странные нотки.

— Что это ты перепрыгнул от свиданий к женитьбе?

— Это вполне логично.

— Не для тебя, — отметила она.

— Мы говорим не обо мне. Как насчет тебя?

— Нет, не хочу, — сказала она без колебания.

После того как Паул покинул ее, ей казалось, что это — единственная вещь, в которой она уверена. Она один раз ошиблась, выбрав человека, сделавшего ее домашней хозяйкой, и она не собиралась повторять этого. Все больше и больше в последнее время она хотела стать прежней Катей с ее смелостью, которая мечтала о приключениях и веселой жизни, о шелковых ночных рубашках, отделанных французскими кружевами. Нет, она не стремится выйти замуж.

— Но мне хотелось бы завести компанию, — сказала она.

Глаза Росса недоверчиво расширились.

— Ты, следовательно, хочешь завести роман? — в его голосе чувствовалось удивление.

На ее губах заиграла улыбка, и она едва удержалась от смеха. Она не была готова завести роман с кем-либо, но не могла не поддаться искушению подразнить Росса.

— Кажется, это тебя шокирует, — невинным тоном сказала она. — Разве не этим занимаются свободные женщины в восьмидесятые годы? Разве не этим занимаешься ты?

— Мы говорим о тебе, а не обо мне, — пробормотал он с ухмылкой. Цвет его глаз приобрел штормовую окраску. — Ты отличаешься от них, Катя. Тебе ни к чему романы.

— Почему?

— Потому что…

— Почему? — упорствовала она.

— Потому что это неправильно, черт возьми.

— Потому что это не соответствует твоему мнению обо мне? Какой же ты представляешь меня, Росс?

— Ты интеллигентная, умная, жизнерадостная, чувственная. Ты — великолепная мать. Возможно, ты даже печешь яблочные пироги, — в его голосе послышалась странная тоскливая нотка, но Катя была слишком зла, чтобы обратить на нее внимание.

Господи, какую чушь он говорит! Она была ошарашена, когда поняла, что Росс представляет ее такой, какой она была замужем. Она покачала головой. По крайней мере, он признал ее ум. Это было уже что-то.

— Мне очень не хотелось бы тебя разочаровывать, но я не пеку яблочных пирогов, — наконец сказала она. — Если что-нибудь и печется в нашем доме, то это делает Лиза. Она даже лучше меня готовит обед. Я бы довольствовалась разогретыми завтраками из магазина.

— Если ты не готовишь, то что ты делала все годы замужества, которые провела дома? — она казалась действительно поставленной в тупик.

— Если ты этого не знаешь, то скажу тебе, что большинство блюд не требует много времени для приготовления, если есть микроволновая печь, — усмехнулась она. Ей казалось,

что он живет в другом времени. — Готовить целый день какое-нибудь изысканное блюдо, которое будет съедено за двадцать минут, я не намерена. Я стараюсь проводить на кухне как можно меньше времени. Тем не менее я делаю в доме все, что надо: отношу белье в прачечную, вытираю пыль под кроватями по крайней мере раз в месяц, меняю обои, вожу Лизу в парк и на игровую площадку и вяжу.

Слушая ее исповедь, Росс чувствовал, что именно так он и думал о Кате, занимающейся разными мелкими домашними делами, сидящей перед камином с клубком цветной пряжи, делающей дом удобным для мужа и дочери. Однако следующие ее слова поразили его, как удар молнии.

— Я чувствовала себя несчастной.

Он просто уставился на нее, как будто она произнесла богохульство.

— Ты была несчастной? — переспросил он, почувствовав себя озадаченным.

— Ты знаешь, я никому раньше этого не говорила, — произнесла она. — Я даже не уверена, понимала ли сама это до последнего времени. Я делала все, что следовало. Я была хорошей матерью, хорошей женой… — Она пристально смотрела на Росса. — И неполноценной женщиной.

— Ты действительно была несчастной? — повторил он вопрос, словно она плохо обдумала сказанное.

— Да, — медленно сказала она. — Я думаю, что да. О, в самом начале я была так влюблена и думала, что все так романтично, но время шло, и мне захотелось именно такой жизни, какой я живу теперь. Мне нравится, когда моя голова занята чем-то более важным, чем составление списка покупок. Паул никогда не считал, что у меня свои интересы. Самые оживленные наши разговоры были о цене говядины и можем ли мы ее купить. Мы никогда не говорили о музыке, книгах или политике. Он никогда не обсуждал со мной свои служебные дела, как это делаешь ты.

— Почему?

— Возможно потому, что мы женились очень рано, и он смотрел на меня только как на свою жену. Если бы я продолжала жить с ним, то, наверное, мои мозги атрофировались бы.

Паул Стюарт, должно быть, был слепым человеком, подумал Росс, если не понимал, какой умной женщиной была Катя.

— Я сомневаюсь, что ты позволила бы этому произойти, — сказал он. — Рано или поздно ты нашла бы выход из положения. Возможно, поэтому ты и была такой активной в РТА. Это дало тебе шанс проверить себя как лидера. Очень многие добившиеся успеха деловые женщины начинали с выполнения добровольной работы.

— Почему, Росс Чандлер, ты называешь меня деловой женщиной? — ее заразительная улыбка преследовала его, голубые глаза плясали от смеха, и он инстинктивно почувствовал искусно расставленную ловушку.

— Ты очень хороший работник, — коротко ответил он. — Почему ты спрашиваешь?

— Мне интересно, подходящее ли сейчас время попросить о прибавке?

— Мой Бог, я только в прошлом месяце прибавил тебе жалованье, — запротестовал он.

Она вздохнула.

— Действительно. Но все равно я решила спросить, когда ты так щедро расточал похвалы?