Испытание воли
Шрифт:
— Утро у меня выдалось довольно оживленное. После сегодняшней службы к прихожанам обратился Мейверс. Он поносил всех подряд; такой злобной ненависти я еще не видел. Он облил грязью Ройстона, капитана, миссис Давенант, мисс Соммерс, инспектора… и многих людей, которых я не знаю.
Леттис нахмурилась:
— Почему?
— Потому что он узнал, что выплата пособия, назначенного ему Чарлзом Харрисом, прекращается после смерти полковника. Вот он и вымещал свою ярость на всех подряд.
Леттис удивилась:
— Чарлз… платил ему пособие?!
— Выходит, что так.
Леттис жестом показала гостю
— Да, на такие поступки Чарлз был способен. И все же… Мейверс!
— Кстати, пособие — отличный повод для Мейверса не убивать полковника.
— Но, по вашим словам, Мейверс не знал о том, что со смертью Чарлза выплата пособия прекратится.
— Совершенно верно. Он остановил Ройстона, когда тот выходил из церкви, и спросил, упомянул ли полковник его в завещании. Будет ли он и дальше получать пособие. Раньше, призывая убить Харриса, Мейверс как будто не задумывался о том, что может потерять курицу, несущую золотые яйца!
Леттис вздохнула:
— Что ж… Вы сами утверждаете, что в понедельник Мейверс был совершенно в другом месте, в центре города, и произносил речи, которые слышало много народу. Во всяком случае, он ведь никуда оттуда не уходил?
— Как выяснилось, он мог уйти. Если хорошенько все продумал. Но Мейверс не первый в моем списке подозреваемых. Скажите, о чем вы с Чарлзом Харрисом спорили в гостинице во вторник? Точнее, не в гостинице, а в садике рядом с ней?
Быстрая перемена темы застала девушку врасплох; глаза ее расширились и потемнели. Она посмотрела на Ратлиджа в упор.
— Что ж, почему бы и не сказать, — мягко продолжал Ратлидж. — Я уже знаю, о чем спорили Харрис и Марк Уилтон вечером в воскресенье после ужина. И на следующий день, то есть в понедельник… Харрис собирался отменить свадьбу. У меня есть свидетель, который все слышал.
Леттис то краснела, то бледнела.
— Откуда у вас свидетель? — хрипло спросила она. — Кто он такой, ваш так называемый свидетель?
— Не важно. Я все знаю. Вот что имеет значение. Почему вы раньше молчали? Почему в моем присутствии устроили спектакль, когда к вам приехал Марк Уилтон? Почему вы притворились, будто отменяете свадьбу из-за траура? Ведь Чарлз уже расторг вашу помолвку!
Их взгляды встретились; Леттис смотрела вызывающе, словно защищаясь.
— Инспектор, вы ничего не знаете наверняка! Устройте мне очную ставку с вашим свидетелем! Пусть скажет мне обо всем сам… или сама!
— Вы встретитесь со свидетелем. В зале суда. Я считаю, что Марк Уилтон застрелил Чарлза Харриса после того, как вечером в воскресенье тот сообщил ему, что свадьба отменяется. Утром же в понедельник полковник подтвердил, что не откажется от своего решения. Мне нужно знать одно: почему. Почему ваш опекун вдруг передумал? Что такого натворил Уилтон? Почему понадобилось отменять свадьбу?
Леттис покачала головой.
— Нельзя убивать человека только из-за того, что отменилась свадьба! Все равно через год я стану сама себе хозяйкой. Зачем Марку было убивать Чарлза… — От волнения у нее сел голос, и она замолчала.
— Вы ошибаетесь. Если Уилтон боялся, что никогда вас не получит… Миссис Давенант уверяет, что никогда не видела его таким влюбленным… вы дали ему душевный покой, цель жизни, которую он потерял после того, как у него отняли возможность летать. По
— В нашем случае все по-другому!
— В каком смысле? — Леттис не ответила, и Ратлидж решил зайти с другой стороны. — Вы поэтому утром в понедельник не поехали кататься с опекуном? Потому что, как и Уилтон, злились на него?
Она заморгала, потом зажмурилась, словно закрываясь от его слов. Но он безжалостно продолжал:
— Поэтому у вас разболелась голова, и вы оставили двух мужчин обсуждать свадьбу? Ведь вы уже проиграли сражение!
Слезы беззвучно катились по лицу Леттис; в призрачном свете они казались серебристыми. Она их как будто не замечала.
— Вы прекрасно понимаете, что теперь, собрав достаточное количество улик, я вынужден буду арестовать Уилтона. Но я предпочел бы по мере сил избавить вас от горя. Скажите правду — и я попробую сделать так, чтобы вам не пришлось давать показания в суде. — Голос его снова стал мягким, ласковым, в то время как Хэмиш возобновил свою возню.
Спустя какое-то время Ратлидж достал из кармана носовой платок и, подойдя к Леттис, вложил платок ей в руку. Она закрыла платком лицо, но рыдать не стала. Снаружи послышался первый раскат грома, отдаленный и зловещий. Ратлидж стоял у дивана, на котором сидела Леттис Вуд, смотрел сверху вниз на ее макушку. Интересно, кого она оплакивает? Марка Уилтона? Своего опекуна? Себя? А может, всех вместе?
— Когда мы виделись с вами первый раз, вы думали, что вашего опекуна застрелил Марк. Я помню ваши слова. Вы не спросили, кто убил полковника. Вы гадали, как убийце удалось подобраться к нему вплотную. Мне еще тогда следовало понять, что без вас дело не обошлось. Вы уже тогда знали, кто убийца.
Леттис вскинула голову, и такое страдание было написано у нее на лице, что Ратлидж невольно попятился.
— Я так же виновна, как Марк! — сказала она, из последних сил стараясь не потерять самообладания. — Чарлз… я не могу вам сказать, почему он отменил свадьбу. Зато могу повторить, что он говорил мне во вторник в гостинице. Он сказал, что я еще молода и не знаю собственного сердца. Что он должен решать, что лучше для меня. Всю неделю я умоляла, просила… и уговаривала его, чтобы он сделал по-моему. Вечером в субботу, после того как Марк уехал домой, мы с Чарлзом еще долго ссорились.
Снова прогремел гром, на сей раз гораздо ближе. Солнечный свет померк; сгустились сумерки. За окнами умолкли птицы. Зашелестела листва, как будто поднялся ветер. Впрочем, он не развеял невыносимой жары.
Судорожно вздохнув, Леттис продолжала:
— Инспектор, Чарлз был очень сильным человеком. Его отличало ярко выраженное чувство долга. То, что он сделал вечером в воскресенье, далось ему нелегко. Марк ему нравился… он уважал его. И свадьбу он отменил ради меня, а не из-за какой-то ошибки Марка!