Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
Шрифт:
Этому приказу предшествовало очередное разнопонимание военных специалистов с «гениальным полководцем», решившим занять особую и опять неудачную позицию. Генштаб стоял за переход к обороне утомленных и ослабленных войск на всех украинских фронтах. Но Сталин настаивал на продолжении наступления, хотя бы на отдельных участках. Поэтому 2-му и 3-му Украинским фронтам пришлось еще несколько недель вести бесполезные атаки и нести напрасные потери.
Но урок Верховному опять впрок не пошел.
В июле 1944 г. вновь перешел в наступление 1-й Украинский фронт. Предстояло совместно с правым флангом 1-го Белорусского фронта очистить от врага западную часть Украины. Наступление развивалось по уже привычной схеме. Сильное сопротивление немецких частей в тактической зоне обороне, потом прорыв советских подвижных соединений и выход их на оперативный простор. Через несколько дней в районе
– Мне только что звонил Верховный. Что, говорит, вы там с Жуковым затеяли с Сандомиром? Надо прежде взять Львов, а потом думать о Сандомире…» (1, с. 574–575). Тогда Сталину позвонил сам Жуков, но Верховный остался неумолим: сначала Львов, а потом уж… Парадоксально, но повторялась ситуация 1914 г., да и 1920 г. тоже! Точно также в ходе Галицийской наступательной операции возникла дилемма – брать армии генерала Рузского Львов с фронта или повременить, продолжая двигаться в обход на перехват тыловых коммуникаций главных сил австрийской армии, наступавших на Люблин. И тогда, в августе 1914 г., возобладало нетерпение. Львов взяли. Австрийцы же успели уйти из-под удара. Нечто подобное происходило и в 1920 г. Тогда внимание Южного фронта всецело оказалось прикованным к Львову, и никакие призывы Тухачевского уделить главное внимание движению на соединение с его силами ради общего и куда большего дела не помогли. Сталин и в 1920-м и в 1941-м предпочитал синицу в руках туманным материям стратегии.
«Ближнецельный» подход к наступлению у Сталина можно проследить почти по всем операциям. Войскам сначала предписывалось взять, например, Орел, а потом овладеть орловским выступом. Сначала взять Белгород, потом Харьков. Сначала освободить Ростов, потом Донбасс. Предварительно очистить Таманский полуостров, чтобы затем уже заняться Крымом… Исключений я не нашел. Сталин за всю войну не выдвинул ни одной идеи на охват. Искусный в политике, в оперативных вопросах он демонстрировал уровень самого заурядного штабиста-перестраховщика.
В апреле 1944 г. на совещании в Ставке было принято принципиальное решение о переносе главного удара летом с Украины в Белоруссию. 30 мая Сталин утвердил окончательный вариант боевых действий по разгрому группы армий «Центр», к которому привлекались войска четырех фронтов – 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского. К началу операций удалось достигнуть невиданного до сих пор перевеса сил над противником: в людях в два раза (2,4 млн против 1,2 млн человек), в артиллерии в 3,8 раза (36,4 тыс. стволов против 9,5 тыс.), в танках и САУ в 5,8 раза (5,2 тыс. против 900), по боевым самолетам в 3,9 раза (5,3 тыс. против 1350). Это гарантировало успех.
По плану, удары фронтов наносились по сходящимся направлениям, что, как доказал опыт, наиболее эффективно способствует крушению стратегической обороны противника. Этому благоприятствовала и конфигурация линии фронта. Она шла дугой на восток в виде выступа в районе Орши, и немецкие фланги в полосе Полоцк – Витебск на севере и Мозырь – Рогачев на юге были чрезвычайно соблазнительны для удара. Но сходящиеся удары порождали проблему окружения, которая чрезвычайно волновала наш Генеральный штаб, вынужденный чутко улавливать настроения и оперативные представления Верховного. В чем же конкретно заключались эти опасения применительно к Белорусской операции? Если способы прорыва тактической обороны противника были уже достаточно ясны, то формы дальнейших действий вырисовывались по-разному. «Никаких сомнений не вызывал район Витебска, – вспоминал С.М. Штеменко. – Здесь оперативное положение советских войск, глубоко охвативших этот укрепленный центр, делало наиболее целесообразным окружение с одновременным дроблением и уничтожением вражеской группировки по частям. Применительно же к другим направлениям термин «окружение» не употреблялся. В отношении способов действий, так же как и в операции «Румянцев» (Белгородско-Харьковская операция. – Б.Ш.), проявлялась большая осторожность. Опыт, добытый в битве под Сталинградом и других крупных
Прервем здесь выкладки Штеменко и проанализируем сказанное. Прежде всего бросается в глаза то, что Штеменко демонстрирует невежество в элементарных вопросах оперативного искусства, чего не может быть у будущего начальника Генштаба. Штеменко здесь служил лишь своеобразным зеркалом-отражателем видения оперативных вопросов Сталиным. Целью боевых действий является уничтожение войск противника, как единственное условие захвата территории и ее закрепления за собой. Можно захватить сколь угодно большие территории и потерять их, если не уничтожены главные вооруженные силы противника. Что и произошло с вермахтом в 1941 и 1942 гг. Поэтому уничтожение живой силы и техники врага не есть потеря времени, а насущная задача армии и ее штабов, как центров по разработке соответствующих операций. Причем окружение и уничтожение войск противника выгодно именно при широком фронте, потому что в этих условиях намного сложнее создать прочную оборону на всем его протяжении, чем на узких участках. На широком фронте наступающим легче маневрировать именно в силу простора для маневра, а обороняющимся требуется больше времени для восстановления сплошного фронта. И наконец, остается только подивиться «недалекости» германского верховного командования, которое решилось в июне – июле 1941 г. провести крупномасштабную операцию на окружение в «лесисто-болотистой местности», не боясь, что противник сможет «подвести резервы и парировать удары».
Но, нельзя упрекать Штеменко в незнании азов оперативной науки, так как дальше он опровергает самого себя и демонстрирует полное понимание сути оперативных вопросов, как и полагается работнику Генштаба. Не понимал военной науки Верховный главнокомандующий, поэтому есть смысл усомниться в мемуарных утверждениях Жукова и Василевского, что Сталин к 1943 г. стал разбираться в оперативных вопросах, доказательством чему служат свидетельства самих участников событий, включая того же Жукова и Василевского.
Отметим, что Генштаб избегал даже слово «окружение», памятуя о негативном восприятии опыта борьбы с окруженной армией Паулюса Сталиным. Немецкие войска продемонстрировали там и в других местах (Демянск, Холм, Горшечное) высокую стойкость и боевую выучку в столь сложных условиях борьбы. Окруженные войска не сдавались, а вели энергичные бои, оттягивая на себя максимум возможного. Но, во-первых, неизвестно, сколько потребовалось сил и времени на то, чтобы просто отогнать 6-ю армию от Сталинграда. И удалось ли достичь такого военно-психологического и международного эффекта в ходе фронтального наступления? Во-вторых, С.М. Штеменко почему-то вспоминает операцию «Румянцев», которая была проведена в конечном счете как фронтальная операция, и совсем не упоминает о еще более тяжелых потерях и затратах времени в связи с операцией «Кутузов» (очищение орловского выступа).
Окружение образует бреши в обороне противника в десятки, а то и сотни километров. Конечно, чтобы ликвидировать окруженную группировку. порой требуется приостановить движение войск, но это не значит, что этим дается возможность подвезти резервы и парировать удары. Резервы на угрожаемые участки противник будет подтягивать в любом случае. Но при фронтальном характере боев его силы будут прибывать на четко обозначенную линию фронта, где находятся склады, связь, штабы, аэродромы. В условиях отсутствия сплошной линии обороны командиры хуже знают обстановку, в сложную проблему вырастает необходимость наладить взаимодействие с соседями и авиацией. Зимнее наступление Красной Армии в 1942–1943 гг. показало, что «котлы», в которых оказались части 6-й, 2-й немецких, 6-й итальянской и 2-й венгерской армий, ознаменовали слом всей стратегической обороны противника от Орла до Кавказа, и это привело к быстрому продвижению советских войск. Резервы, естественно, противником подтягивались, но какой ценой! Чтобы сократить линию фронта, пришлось оставить неприступный Ржевско-Вяземский выступ и не менее неприступный Демянский выступ, срезать которые Красной Армии не удавалось с начала зимы 1942 г. И наоборот, как только бои стали фронтальными – у Ростова, Харькова, Орла, – фронт быстро стабилизировался, и противник смог провести успешное контрнаступление.